Среди двадцати 'женишков', вкалывающих сейчас у него в усадьбе, было несколько таких 'кадров', что рядом с ними Иван не хотел бы жить ни за какие коврижки.

Штурмовать укреплённый лагерь было глупо. Это понимали все. Даже кипевший ненавистью Лукин.

Что делать дальше было непонятно, и Иван, скрепя сердце, мигнул Францу зеркальцем, подзывая 'Беду' обратно к берегу. Пяток баб – это мало, но лучше чем ничего.

– Шеф, глянь. – Лукин недобро смотрел в степь. – Идёт кто-то.

Этим 'кем-то' оказалось то самое маленькое чмо. Тощий и худой оборванец, ростом метр с кепкой, тащил за собою пустую корзину из под овощей. В другой руке у него была кривая палка с привязанным к ней серым от грязи бывшим белым платком. Чмо заискивающе улыбалось и что-то лепетало на непонятном языке.

Иван сплюнул.

– Ком, бля! Вот держи, – он выдрал из блокнотика Аудрюса страничку с именами женщин, – ту хавер, понял, бля?

Для верности Маляренко показал два пальца и ткнул в циферблат часов.

– Го!

Маленький человечек понятливо кивнул и припустил обратно к посёлку.

'Как же пить хочется!'

Питер открыл глаза и огляделся. Он всё-таки попал на эту чёртову лодку!

'Вот дерьмо!'

Последнее, что он помнил – это тёмная зелёная вода над головой. Он утонул. А эти русские, его, видимо, спасли.

'Вот дерьмо!'

Питер был основательно связан по рукам и ногам. Сбежать отсюда было невозможно. Канадец вздохнул и успокоился. Смерти он не боялся, просто было очень жаль оставлять одинокой жену. А ещё ему было очень жаль, что он не увидит, как вырастет его сын.

Надо было срочно с кем-нибудь поговорить и Ваня велел вытащить из трюма пленника. Увидав связанного, но живого мужчину, одна из пленниц, апатично сидевших на песке с потухшими глазами, вдруг подскочила как сумасшедшая и разрыдалась от счастья.

'Угу, а вот и супруга. Маленький, ну что ж ты так дёргаешься то? Ну и что, что жена твоя почти голая? Победители, однако, имеем право, хе-хе-хе!'

Лукин засандалил мужику в челюсть, а Игорь, дежуривший возле баб, пинками успокоил остальных. Разговора не получилось.

Ровно через два часа к пляжу вышел десяток испуганных и побитых женщин, 'мелкий' и четверо здоровых лбов с палками. Увидав русских, конвоиры напоследок придали ускорение невольницам и отвалили обратно в степь, от греха подальше. 'Мелкий' тряс головой, улыбался и, показывая на валяющуюся пустую корзину, требовательно лопотал.