В дискотечном зале размещалась то ли церковь, то ли часовня, то ли что-то еще в том же духе. На стене большое распятие, вокруг много икон, в зале стройными рядами стоят монахи и поют что-то церковнославянское.

— Какое сегодня число? — шепотом спросил я.

— Шестое декабря, — ответил Дмитрий, — а что?

— Да я подумал, может, это рождественская служба…

— Нет, она будет через месяц.

— Вот и я про то же.

— Алексей, по какому поводу этот молебен? — спросила Зина.

— Откуда я знаю? Я за всю жизнь был в церкви раза три.

— Жалко. Очень красиво поют.

Татьяна ехидно хихикнула, пожалуй, я с ней соглашусь. Конечно, на вкус и цвет товарища нет, но по мне даже Децла слушать приятнее, чем эти завывания. В общем, мы постояли минут пять, а потом пошли обратно.

Если ты можешь проходить сквозь стены, найти выход из здания не составляет никакой проблемы, сколь бы запутанной ни была архитектура здания. Не прошло и пяти минут, как мы оказались на улице.

Резко и остро пахнуло бензиновой гарью, в сухом морозном воздухе этот аромат действовал поистине оглушающе, если так можно говорить о запахе.

— Чем это пахнет? — спросил Дмитрий, подозрительно принюхиваясь.

— Бензин, — ответил я. — В этом мире основным средством передвижения являются не лошади, а автомобили. А работают они на бензине.

— Тепловой двигатель?

— Он самый.

— У нас пробовали создавать тепловые двигатели. Нецелесообразно. Медленнее, чем телепортация, и дороже, чем лошадь.

— В этом мире лошадь дороже автомобиля.

— Почему? У вас такой дешевый металл?

— У нас такие дорогие лошади. Понимаешь, когда какая-то вещь выходит из массового использования, она переходит в разряд роскоши. Это роскошь — иметь лошадь, когда автомобиль почти во всех отношениях гораздо удобнее.