— А на какие шиши ты ее обставлять будешь?

— А в чем проблема? Обретаешь невидимость и нематериальность, заходишь в любой банк, забираешь деньги и уходишь. Кстати, в супермаркете мы с тобой зря кассы грабили, надо было пройтись по служебным помещениям, там где-то должна быть специальная комната, где хранят выручку…

— Ты так спокойно об этом говоришь! Воровать, между прочим, нехорошо, твой любимый Христос насчет этого ясно высказался.

— Убивать тоже нехорошо, но ты убиваешь.

— Я убиваю, чтобы жить. И это ты научила меня убивать.

— Я не заставляла тебя кусать меня, ты сам этого захотел.

— Если я перестану убивать людей, я умру?

— Ты не перестанешь убивать людей. Ни один вампир не в силах противостоять голоду, два-три дня ты сможешь продержаться, а потом крыша окончательно съедет и ты укусишь первого встречного прохожего и, скорее всего, будешь потом раскаиваться. Лучше утолять голод своевременно.

— Ты без меня справишься?

— Что ты имеешь ввиду?

— Ну, наворовать денег, обставить квартиру…

— Тебе не интересно поучаствовать?

— Совершенно не интересно. У меня на ближайшее время другие планы.

— Хочешь еще раз попробовать поверить в бога?

— Мысли читаешь?

— Эта мысль у тебя на лице написана. Давай, не буду мешать, мне тоже интересно, что у тебя получится.

10

10

Это была церковь как церковь, не крутая и не отстойная, не сверкающая и не облупленная, самая обыкновенная церковь, каких в Москве за последние годы стало, наверное, несколько тысяч. Плохо отштукатуренное белое здание, окруженное новенькой чугунной оградой, узор которой почему-то изображал не фантазии на церковные темы, а совершенно обычный абстрактно-растительный рисунок, наверное, решетку делали не на заказ, а купили на оптовом складе. Метрах в пяти от парадного входа догнивал ЗИЛ-130, когда-то небесно-голубой, а теперь весь ржавый, если не считать деревянных частей кузова. Судя по тому, что видно сквозь прогнившие крылья, его внутренности еще не успели растащить, видать, святое место отпугивает не только нечистую силу, но и пионеров. Вот что крест животворящий делает.