Поглядел исподлобья на Горца. Парнишка и сам, похоже, видел такое впервые. Правда, реагировал спокойнее.

– Похоже на казнь, – сказал Игнат.

– На жертву, – тихо добавил Змей.

– Казнь через лавину? – испуганно проговорила Тана.

– И мы сами ее на него спустили, – дрогнувшим голосом закончила Ксю.

Помолчали, стоя в полном опустошении. Они почти подошли к финальному участку пути, но не было похоже, что этот участок будет легче.

– Красиво… – в наступившей тишине произнес Полковник.

Все молча перевели на него взгляды. Старый офицер с одобрением разглядывал жуткую композицию из бетона, снега и человеческой плоти.

– Эстет, блин… – пробормотал Новичок и направился прочь от склона.

По центру ущелья когда-то шла вверх дорога. Теперь на нее намекала лишь слабо протоптанная тропа. А значит, где-то поблизости были люди.

К поляне Азау подходили уже в темноте. Но фонари не требовались: еще издали стали заметны языки пламени, обозначавшие что-то вроде ворот. По мере приближения усиливался низкий мерный звук, разбавленный ритмичными звуками разного тона.

– Барабаны? – удивленно проговорил Игнат.

– Меня больше огонь удивляет, – задумчиво произнес Змей. – Что так может гореть?

– Похоже на газ, – заметил Новичок.

– Газ? – Змей дернул плечом. – Откуда здесь газ?

Они приближались. Здоровенные факелы отдавали жаром и действительно били из толстых стальных труб в сопровождении низкого гула. Такие же факелы освещали большую поляну и в глубине, которая отсюда не просматривалась. А еще поражали символические ворота, напоминавшие японский иероглиф, означавший, как это ни странно, «ворота». Удивительно было то, что они были составлены из множества разномастных лыж.

Обернувшись, Змей увидел, что Горец в нерешительности застыл в нескольких шагах позади, рядом Хозяином, тревожно глядевшим на огонь. Черное одеяние парня поглощало свет, но на лице прыгали отблески огня.

– Ты чего встал? – позвал его лидер маленького отряда. – Догоняй!

Переминавшийся с лапы на лапу медведь развернулся и скрылся в темноте. Мальчишка поглядел ему вслед, попятился:

– Я… Не пойду.