— Подожди, так ведь контур обновится? — Вдруг всплыл в голове еще один важный вопрос.

— Нет, не обновится. Тут, как бы тебе объяснить-то… помнишь, я про бочку с водой рассказывал? Вода — это то, что внутри нашего контура, тоже среда своего рода, как и вокруг бочки, но другая. А в воде пузыри, точно такие же, как наш пузырь. Он вроде как из той, другой среды, но внутри контура. А теперь представь, что мы пробили бочку и залезли внутрь, но бочку сразу за нами кто-то заново запаял, так что выхода назад у нас нет. Сразу после этого кто-то, кто следит за бочкой со стороны, записал, что мы вошли и сделал себе пометку, что внутри бочки стало на столько-то человек больше. Вроде как, запись обновил. Так вот с контуром то же самое.

Дальше представь, что мы внутри бочки решили забраться в пузырь, для того, кто следит за ней снаружи, ничего нового не происходит, никто в бочку не влез, никто не вылез. Постоянство контура не нарушено. На наши попытки он не обратит никакого внимания, следовательно, и записей никаких делать не будет, тем более, что мы априори не в состоянии проникнуть в пузырь. Однако, правила игры позволяют нам, так сказать, уменьшить поверхностное натяжение пузыря и пошарить в нем руками, не нарушая его целостности. Ферштейн?

— Ага, и когда воду будут мутить обратно, все внутренности пузыря останутся не тронутыми?

— Именно. Пузырь так и останется пузырем, с ним ничего не произойдет. А теперь представь, что в пузыре лежит маленький фонарик, и его свет проходит через оболочку пузыря, так же, как радиосигнал от рации солдата к нам. Но этот же свет не пройдет через стенку бочки.

— Понятно. Но Птица, я тебя предупреждаю, — Крюк сделал искусственно страшные глаза, — если ты накосячишь, то я тебя порву на кусочки.

— Если я накосячу, то нас порвет на атомы. Пошли?

В ангаре царило унынье и мертвая тишина. Серый отключился, не смотря на все свои заверения о сносном самочувствии, выглядел он паршиво. Монгол заходился в агонии, а вот Мэг была жива, более того, Крюк и Птица обнаружили ее в сознании. Первым порывом Птицы было рассказать Мэг о том, что они задумали, но Крюк не дал умнику мучить девчонку. Больше всего на свете ей сейчас хотелось умереть, Крюк знал это наверняка, но выстрелить в нее не смог. Вместо этого, отодвинув Птицу, Крюк пообещал ей: «Все будет хорошо», поцеловал в щеку и всадил в плечо лошадиную дозу противошокового, собранного у зомбяков. Лекарства, конечно, прошлый век, но ей само то будет, сутки в коматозе проваляется, а может и больше, к тому времени и ситуация прояснится.