Томские стоянки внутри оказались вполне уютным помещением с длинным столом посередине и нарами вдоль стен. За дверью следовал небольшой тамбур, по обе стороны от которого было, к удовольствию Брата, свалено разное снаряжение. Кошки, хоть и ржавые, какие-то крючья, карабины и мятые каски.

– Живем, – усмехнулся Рус, сбросил рюкзак, устроился за стол поближе к окну и вытянул длинные ноги. – Тут даже дрова припасены, зря с собой волокли.

– Зря, не зря, – проворчал Брат, – оставим здесь, вдруг кому пригодится.

Рус от души рассмеялся:

– Ну ты дал… Кто же еще сюда потащится?

– Мы вернемся. – Брат горько улыбнулся барду. – Если не сможем взять вершину.

– Законник, – отчего-то последнее время Кэт обращалась к Брату именно так, – ты готов идти с нами?

Брат перевел взгляд на девушку. Такой обреченности в его глазах соратники не видели за все время длинного пути.

– Я пойду до конца. Даже если я поверну – мою душу уже не спасти. Ведь так?

На уставшего Брата не мигая смотрела синяя Вечность.

– Твоя душа в любом случае обретет покой, обещаю.

Отчего от такого странного обета ему сразу же стало легче?

Утром, готовясь к выходу на последний штурм и потягивая горячий чай, Рус неожиданно присвистнул. Он смахнул пыль с участка стены под окном, и взорам путников предстала выцветшая кривоватая надпись: «Ребята, постарайтесь не погибнуть!»

– Она всегда здесь была, – вздохнул Брат, – маленькая молитва Белухе.

Как рассказать о подъеме на гору? Кто не был, не сможет понять, каково это – идти, отдыхая после каждого шага. Кто не почувствовал, не поймет, что испытываешь, перевалив очередной бергшрунд. Что такое ночевка в тонкой палатке на такой высоте, что легким просто не хватает кислорода для полноценного дыхания. Каково это – держать на себе сорвавшуюся вниз связку из двух человек и по дюйму, обливаясь потом на пронизывающем ветру, тащить неподъемное бремя чужих жизней и надеяться на прочность собственных сухожилий и надежность старой веревки? Представь себе трещину шириной в самом узком месте около десяти метров, а противоположный край возвышается не меньше чем на пять. Как преодолеть такую преграду? Такое нельзя забыть, как нельзя забыть сумасшедший разбег прихрамывающего Ключника с разматывающимся, прикрепленным к поясу тросом. Сумасшедший разбег и прыжок в бездну, над которой просто зависает распростертое тело и медленно удаляется вперед и вниз, почти презрев законы тяготения. Почти – ведь надо-то вверх, но люди не птицы, нет. Как мгновенно группируется тело солдата, оказавшись совсем рядом с зеркальной вертикалью, и с широким замахом одновременно вонзаются в нее в брызгах хрустальной крошки кривоносые, взятые у Брата гривеля и лучшие, самые отточенные кошки. Клеймом в душах запечатлеется распластанное на далекой стене тело, и вечным зовом останется в ушах облегченный стон, когда Ключник застывает, перестает скользить вниз, оставляя на поверхности глубокие борозды и потеки крови от разбитого лица. Опять ему досталось, впрочем, хуже уже не будет. И не забыть его шумное дыхание, разносящееся на всю округу, будоражащее пласты снега на склонах, и звонкие удары ледоруба. А лавина? С чем сравнить мощь устремившихся масс в клубах снежной пыли? Восхождение. Подвиг, битва, битва с природой, с собой. Может, это и есть обещанный Армагеддон? Незабываемое. К вершине, в слепом мареве облаков, против ветра и непогоды – своя война у каждого из нас. Покорение.