Да, пожалуй, Наташка была права.

— Ничего, они привычные, — раздался за их спинами негромкий насмешливый голос.

Борис и Наташка обернулись. Перед ними стоял Ухо. Один. Улыбающийся. С «калашом» в руках.

— К чему? — осторожно спросил Борис, косясь на автомате подствольником и примкнутым боевым рожком, — К чему привычные?

Гвардейцы Вана пока держались в отдалении. Вряд ли они могли сейчас слышать их разговор.

— Наши люди привычны к таким вещам, Берест, — повторил Ухо. — Они привыкли жить рабами, не замечая своего рабства. Рабство у них в крови. Так было раньше, до кризисов. Так будет и впредь.

Борис смотрел на него исподлобья. Ухо развивал свою мысль:

— Люди этой богатейшей страны слишком долго, называясь свободными, жили в кабале. Они всю жизнь на кого-то горбатились, потому что всю жизнь в кого-то или во что-то верили. А если не верили — все равно молча пахали и терпели. И не мыслили для себя иной судьбы. Но долготерпение имеет свойство входить в привычку и становиться неотъемлемым свойством человеческой натуры. Незаметно так, ненавязчиво…

Ухо сделал паузу. Его холодные глаза насмешливо смотрели на Бориса и Наташку.

— Пока горстка истинных хозяев страны бесилась с жиру, удивляя весь мир своей ненасытностью и алчностью, — наконец продолжил он, — большая часть населения едва сводила концы с концами, преумножая своим трудом чужие состояния. Людей приучили к этому, и люди привыкли. Существовать привыкли вместо того, чтобы жить. Быть безмолвной покорной скотиной привыкли.

Еще одна пауза. Еще одна усмешка:

— Разве то, что было, можно назвать полноценной жизнью? Зарплата — курам на смех. Мизерные пенсии. Вечная инфляция. Дорожающие продукты и растущие без всякой причины тарифы монополистов-коммунальщиков. И что человеку оставалось в итоге? Заплатив за квартиру, прикупив кое-какую одежонку на дешевом китайском рынке и отложив деньги на нехитрую жратву, он оставался ни с чем. Ему изначально отмеривалось и давалось столько, сколько требуется на прокорм. Ну, иногда — немного больше. Для подстраховки, так сказать. Чтобы не доводить до предела, чтобы отвлечь от проблем какой-нибудь незамысловатой жвачкой для глаз и мозгов, развлекаловкой какой-нибудь.

По большому счету тот, кто содержал себя и семью от получки до получки, кто боялся потерять работу и дрожал за будущие пенсионные гроши, кто готов был по первому требованию начальства перерабатывать сколько угодно, как угодно и когда угодно, ничем не отличался от треса-раба, которому хозяин дает кров, пищу, одежду и взамен заставляет пахать до упаду.