Чем дальше они продвигались, тем меньше времени на проказы оставалось у Вика. Паренек был очарован Концерном, его непостижимой сложностью, его необъятностью и величием. Корпуса заводов и фабрик, густо населенные сиберами, гигантские трубы, огромные пульсирующие купола, антенные поля, ленты магистралей, зависшие под самым небом, — все это жило, двигалось, взаимодействовало; у любого строения, у любой вещи было какое-то предназначение, какая-то функция. Вик с открытым ртом озирался по сторонам, глаза у него были круглые и пустые, он постоянно что-то спрашивал, постоянно куда-то тыкал пальцем. Наблюдая за пареньком, Яр и сам по-новому стал глядеть на Концерн.

Они следовали карте. Некоторые места представлялись Яру знакомыми, и он был готов поклясться, что они проходили здесь прежде. Но чаще всего ему казалось, что они идут этой дорогой впервые. Херберт же утверждал, что их путь почти не отличается от пути, которым они выбирались из города. Лишь кое-где они на пару километров отклонялись от прежнего маршрута, к каким-то объектам подходили с другой стороны, какие-то препятствия преодолевали иным способом — так, как было указано на карте. Им удалось избежать всех ловушек, о которых предупреждал Ларс. И Яр даже немного собой гордился. Но впереди их ждали другие испытания и новые опасности — так что расслабляться не следовало.

Случалось и непонятное. Однажды, например, путешественники почувствовали нечто странное — они будто погрузились в плотную горячую среду: дышать стало нечем, уши заложило, любое движение встречало упругое сопротивление. Через тридцать секунд все вернулось в норму, но испуганные задыхающиеся путники не сразу решились продолжить путь. Даже Херберт признавался, что чувствовал себя необычно.

Другой раз вся четверка непостижимым образом перенеслась на триста метров вперед. Они шли к далекому бетонному столбу, под которым должен был находиться один из многочисленных секретов Ларса, и вдруг столб оказался прямо перед ним — буквально в четырех шагах. Они обернулись и не обнаружили за собой следов.

Такие происшествия, конечно, уверенности путникам не добавляли. Угр опять начал трусить, но теперь даже избиение ни в чем не повинных сиберов не могло вернуть ему утраченную крепость духа. Яр старался подбадривать великана, пытался объяснить устройство Концерна, убеждал, что ничего опасного здесь быть не может — ну, почти ничего. Он врал, конечно. И Угр, несомненно, чувствовал это. Город что-то делал с космачем — на локтях и затылке у него образовались проплешины, кожа на ступнях и ладонях потрескалась, передние зубы заметно потемнели. А однажды утром великан, отхаркиваясь, выплюнул сгусток крови.