Джуль.

 Мой четвероногий напарник, мой преданный бессловесный друг подбирался к молодому сталкеру, вытянув шею параллельно земле, плотно прижав к голове треугольные уши и глядя ему в затылок немигающим взглядом серебристых глаз.

 Я видела эту картину не раз, и знала, что сейчас должно произойти.

 У охотников есть выражение - спурт. Обычно его употребляют, когда говорят о борзых собаках. Это означает максимальное напряжение сил, рывок, последний смертоносный бросок, которым борзая обычно и заканчивает охоту. Сначала долгая изнуряющая погоня, постепенное сокращение расстояния между охотником и добычей. И когда оно становится минимальным - резкое ускорение и стремительный длинный прыжок, после которого оба кубарем катятся по земле. Это - спурт.

 Джуль тоже пользовался им. Только обходился без долгой погони, предпочитая подкрадываться к жертве. И это, экономя его силы, делало спурт ещё более стремительным. Неотразимым.

 У Дымка не было шансов. Не было бы, не окажись нас рядом. Я и Колотун закричали одновременно. Я:

 - Джуль, нет!

 Он:

 - Дым, сзади!

 А потом события рванулись, как снежная лавина, попутно сметя на своём пути всё, во что я верила раньше, на что надеялась, и за что держалась в своей недолгой сталкерской жизни.

  Реакция у Дымка оказалась хорошая, он развернулся мгновенно, одновременно сорвав с плеча и подняв на уровень груди автомат. В тот же миг Джуль ринулся на него. Спурт… Но их разделяло метров пятнадцать и в исходе схватки сомневаться не приходилось. Как бы быстро не бегал мой пёс, пули полетят быстрее - от Дымка требуется всего лишь нажать на спусковой крючок. Очередь встретит Джуля в прыжке и прошьёт насквозь, вырывая клочья шерсти и разбрызгивая тёмную кровь. Мой славный пёс упадёт на потрескавшийся асфальт мёртвой Припяти, с которого ему не суждено будет подняться, и ощущение присутствия дорогого мне существа в сознании, навсегда сменится пустотой. Пустотой, которую уже ничто никогда не заполнит.

 ...Огонь, вырывающийся из дула автомата, дёргающееся под ударами пуль тело Джуля, его остановившиеся серебристые глаза, струйка крови текущая из приоткрытой пасти... всё это я увидела, как наяву, как в немом чёрно-белом кино, за ту секунду, пока поднимала винтовку... пока глаз приникал к окуляру прицела... пока палец нажимал на спуск.

 А потом мой выстрел, громкий и хлёсткий, как удар кнута, подстегнул остановившееся время, и оно понеслось вперёд. С глаз спала пелена, всё снова расцвело красками и пришло в движение.

 Всё, кроме Дымка, оставшегося лежать на асфальте, с дымящейся дырой в груди.