И лишь после того, как он завернул туго пробку, он глянул как следует на обломки, завалившие проулок.
Взгляд автоматически сортировал обломки — тройка фонарных столбов, заваленных взрывом, расплющенный ховерджип, пожарный гидрант, фонтанирующий водой, и…
Дыхание его перехватило, а фляга забренчала об бетон, стоили ему опознать последний образчик уличной коллекции, и он так и стоял, на него уставившись, до предела отвесив челюсть. Видя, да, видя это собственными глазами, но не веря им.
Он простоял там добрых десять, ну или пятнадцать секунд.
После чего рысью метнулся к невозможному, бывшему прямиком перед ним.
Еще прежде чем он увидал, как "Остсол" Армароса рванул ядерным шаром, даже еще до того, как он услышал Эвитэ, отзывающую всех к себе, полурегент Уорнер Колтон понял, что все катится к чертям.
Все, что ему требовалось для того, чтобы подтвердить тот факт, что он в глубокой заднице, это выглянуть и увидать волну тяжелого металла, перекатывающуюся через холм за "Кореан".
Волну в виде красно-бело-синих мехов Дэвионовских штурмовых гвардейцев.
Как, черт возьми, все могло накрыться тазом так мощно и так быстро?
— Пехтура, это Пехтура-главный. Отход, я сказал, отход.
— Пехтура-один, пехтуре-два. — отпечатал адепт Левински, — Отойти не можем, мы обязаны поддерживать деми-регента Арма…
И в этот самый момент "Остсол" исчез в расширяющемся шаре золотистого света, ударная волна забросала солдат Колтона обломками, смертный рев меха заполонил вселенную, и затопив радиочастоты электромагнитным визгом.
— У кого еще есть вопросы? — осведомился Колтон.