Теперь нужно разогнать мозги. До сверхсветовых, так сказать, скоростей. Учитывая, какое количество операций он мог обрабатывать с помощью особой «балалайки», свету за ним никогда не угнаться.

Та самая, как любил говорить его создатель, «балалайка» медленно опустилась в гнездо, контакты замкнулись, и все существо Сапсана пронзила острая боль, которая, казалось, очищает мозг до кристальной чистоты. Настоящий неврологический экстаз. Но долго подобную пытку организм не может выдержать. Даже столь необычный организм, как его.

Инъектор, заправленный синдином, – не был Сапсан никогда синдиновым наркоманом, это все фантазии Мустафы, писавшего легенды для субличности – тихо пискнул, сообщив, что система лазерного прицеливания нашла вену, кожу легонько кольнуло. Прошло с полминуты, прежде чем боль растворилась в плывущем в кровотоке наркотике. Кристальная ясность сделалась еще ярче.

Перед глазами пробежала целая таблица полупрозрачных значков. Наноэкран в порядке, система протестирована.

– Ну, что ж, – губы Сапсана расплылись в хищной улыбке, предвещающей большую охоту, – я готов, брат мой, Кречет.

46. Авианосец «Зенг Хе»

46. Авианосец «Зенг Хе»

Комната два на два метра, стены металлические, потолок и пол – тоже. Все выкрашено в дурацкий серо-зеленый цвет. И здесь, черт возьми, холодно. Первый час прохлада карцера казалась благословением, раем земным. Но теперь, когда влажный и какой-то липкий холод пробрался вглубь, к самым костям, хотелось вернуться назад – в африканское пекло.

Вайс недоумевал. Его держали здесь уже вторые сутки. Никто не приходил, у него ничего не спрашивали. Тот маленький китаеза на палубе, что командовал всеми, смотрел так, словно имел на него далеко идущие планы. Какие планы, к чему обманывать самого себя?! И все же, его не застрелили сразу. Значит, он нужен китайцам.

Плохо, что – китайцы. В памяти тут же услужливо всплывала неизвестно откуда взявшаяся информация о китайских пытках. Вроде как в этом ремесле поднебесникам не было равных. Хотя в сегодняшнем мире многие могли похвастаться успехами в вопросе добывания информации.

Не надо думать о пытках. Вайс понимал, что просто накручивает себя, что пытать его совершенно незачем – что он такого знал, интересного китайцам? – но остановиться не мог. Да если б он что-то и знал, с радостью рассказал бы обо всем. Вот только, что они хотят узнать? Его никто ни о чем не спрашивал. О нем вообще как будто забыли.

Хуже нет, чем сидеть вот так и ждать. Чего ждать? Он не знал, это пугало больше всего. Если бы было известно, что убьют…