Почти неслышно прошуршали тяжелые засовы. Дверь была толстой, многослойной и до странного напоминала затвор древнего сейфа. Чего они боятся? Что хрупкая, истощенная страхом женщина голыми руками разорвет стены темницы? Что легкое это тело окажется тверже, чем спрессованный в десять сантиметров боевой брони биометалл?

Тяжелая дверь бесшумно скользнула в сторону. В открывшемся помещении царила тьма.

— Госпожа моя? Кимико? — тихо произнес Тимур, чувствуя, как волосы на шее встают дыбом. От гнева… и не только гнева. — Госпожа, это Канеко Тимур. Пожалуйста, не пугайтесь. Я сейчас активирую свет — не яркий.

Мягкое сияние медленно-медленно втекло в открытый проем. Как только оно стало подходить к уровню, который мог бы, по его расчетам, причинить боль привыкшим к темноте глазам, Тимур скомандовал мысленное «довольно». В дальнем углу шевельнулось что-то смутное, отпрянув даже от столь призрачного освещения.

— Госпожа, супруга моя. Я сейчас войду. Пожалуйста… Пожалуйста, не убивайте меня. Сразу.

Медленно, стараясь не делать резких движений, Тимур шагнул в камеру.

Здесь было холодно. Холодно и странно сыро, хотя откуда могла взяться влага в идеально закрытом помещении? Неко пытался не представлять, каково было ждать в этой леденящей, влажной тьме; ждать, не зная даже, откроется ли когда-нибудь тяжелая дверь и будет ли ее открытие благом. Он заставил себя не замечать, что камера полностью изолирована от Сети, что запертая в ней женщина была абсолютно, без малейшего намека на доступ отрезана от Паутины. От собственного базового профиля.

От своей дочери. Нет, не думать сейчас об Акеми. Если она…

Нет. Просто не думать.

— Госпожа.

Тимур медленно шел вперед, держа на виду поднятые в жесте мирных намерений руки. Шел, пока еще одно резкое движение прижавшейся к дальней стене фигуры не заставило его остановиться.

В неверном свете советник Канеко смог наконец рассмотреть «особо опасную» пленницу.

Потребовалось несколько секунд, дабы понять, что же с самого начала показалось ему таким неправильным, почти противоестественным. На Кимико, впервые за время их знакомства, было надето не белое. Скорее всего, туника и простые штаны когда-то все же сияли чистотой снежных оттенков, но теперь, покрытые гарью, копотью и ками знают чем еще, они висели на фигуре грязными тряпками. Под съехавшей с плеча тканью видны были обострившиеся хрупкие кости ключиц. Черные волосы, в памяти его зовущие и блестящие, как вода, теперь спутанной массой закрывали лицо, спускались ниже бедер.

Урожденная княжна Фудзивара и в недавнем прошлом владычица Кикути стояла, с ногами забравшись на узкую кровать, лопатками прижавшись к стене. Руки ее были спрятаны за спиной, и Тимур, все еще ожидая нападения, не сразу сообразил — они же скованы.