— Мы опоздали, — услышал Тимур свой голос. — Их все же выследили.

Посмотрел на женщину, испуганно прижимающую к себе детей. Далеко ли с ними, такими ослепительно хрупкими, убежишь?

— Госпожа моя, выпускайте Акеми в Сеть. Немедленно. Единственный шанс — показать ее всей Акане. Кем бы они себя ни считали, убить божественную владычицу на глазах целой планеты не посмеют.

Черные глаза полыхнули. Высокородная не стала ни возражать, ни соглашаться. Опустилась на колени, готовясь к ритуалу, который должен был стать вторым — и более сложным — рождением.

Тимур повернулся спиной ко всему, что было дорого для него в этой жизни. Пошел по пьянящему многотравью. К темнеющему на горизонте лесу. К поднимающимся ненадежным заслоном холмам.

Навстречу летящим неведомой тьмой лютым врагам.

Он должен был выиграть для нее — для них — время. Любой ценой.

Вот теперь уже действительно любой.

Глава 19

Глава 19

Бусидо означает определившуюся волю к смерти. Когда стоишь на распутье, без колебаний выбирай путь, ведущий к смерти… Когда определится твоя решимость принять смерть в любой момент, ты станешь законченным мастером Бусидо, жизнь твоя будет безупречна, и долг свой ты выполнишь до конца.

Железный Неко встретил их у оврага. Текущую по дну речушку нельзя было назвать непреодолимой преградой, но это было лучшее, что нашлось в его аварийных запасах. Переброшенный поверх деревянный мост стал хорошей, удобной для обороны позицией. Тимур как раз успел выломать одну из планок и пристраивал на ее месте копье, когда из-за холма показались летящие галопом всадники: черный и золотой. Бросив под ноги иллюзию доски, встал советник Канеко посреди моста. Сложил руки на груди.

Постарался забыть, вычеркнуть из сознания, как же он на самом деле устал. День этот длился, и длился, и длился. Тимур словно попал в заколдованное, поглотившее его с головой время, в котором было лишь сегодня. Да не кончится оно никогда…

В заповедном, поворотном этом «здесь и сейчас» был Железный Неко облачен в легкую европейскую кольчугу. Поверх легла боевая накидка-дзимбаори, вышитая официальными монами. Стилизованные врата-тории, герб Кикути. Более четко обозначить свою позицию в данном случае было сложно.

Всадники достигли моста. Остановили горячащихся коней.

— Высокородный князь Сакураги, почтенный Ватари Богдан. Сколь трогательное единство политических противоположностей, — поприветствовал их советник Канеко, и тон его был столь сух, словно от малейшей искры вспыхнут слова белым пламенем. — И какая печальная предсказуемость. Вынужден признать, что именно вас я и ожидал здесь встретить.