Черный конь налетел на жало, несомый беспощадной программной инерцией. Сила удара чуть не вытряхнула кости Тимура из его тела. Но в глазах еще двоилось, а Канеко уже двигался, уходил в сторону, поднимал копье вместе с насаженным на него скакуном. Он никогда не смог бы сделать этого в личине Хромого Кота, но аварийная аватара изначально задумывалась как более мощная, заточенная именно под прямые столкновения. По костям рук в позвоночник ударили молнии боли. В глазах потемнело, но Тимур вскинул черного, бьющегося демоном коня, всадника, доспехи — и вышвырнул их с моста.

Точнее, попытался. Еще до того, как скакун с отчаянным ржанием поднялся в воздух, черный самурай сорвался с обещающего стать ловушкой седла. Вой рассекаемого сталью воздуха — и Тимур каким-то первобытным инстинктом ушел с траектории удара. Глаза еще не видели, руки все еще дрожали от нечеловеческого напряжения, но он как-то нашел равновесие, как-то сумел подставить под меч гибкое древко копья.

И закаленная против самых жутких вирусов программа-дерево оказалась разрезана на два коротких осколка. Тимура отбросило назад. И вновь инстинкты взяли верх, заставив тело гибко затормозить. Замереть в низкой устойчивой стойке, поднять обрубки копья в защитную позицию.

Неко дышал судорожно, хрипло. Смаргивал пот, коротко сжимая веки, и глаза медленно обретали способность видеть. Напротив него стоял на другом конце моста черный самурай. Солнце блеснуло и погасло на лезвии длинного, обнаженного, точно душа воина, клинка.

«Ками великие. С кем я связался?»

Точно в ответ на немой вопрос дед Богдан опустил меч в низкое, выжидательное положение. Поднял свободную руку в жесте концентрации. Меж длинных пальцев был зажат тонкий длинный лист с начертанными на нем иероглифами. Вспыхнула, рассыпаясь, бумага. Дрогнул над ладонью ветер, формируясь в туго закрученную воздушную сферу.

Хриплый выдох. Удар не рукой, но волей — резкий, мощный, пробивающий насквозь. Воздушный таран, повинуясь бросившему его вперед разуму, устремился к цели.

С коротким выкриком скрестил Тимур обломки копья. Собрался, напрягся, закрылся. Представил перед собой символ щита.

Советник Канеко, при том что был абсурдно юн, по праву считался опытным бойцом. Хоть и предпочитал гибкость и скорость, он, не мучаясь ложной скромностью, относил себя к сетевым тяжеловесам. Тем более в этой аватаре.

Мальчишкой, тогда еще не нашумевшим в Паутине, доводилось ему выходить на дуэльную площадку с лучшими тактиками Академии. А позже, бунтовщиком со звонкой кличкой Неко, выдерживать отнюдь не тренировочные удары облаченных в полный блеск своей силы самураев.