— Что за гнусная поросль? Ты похож на козла или одного из мусульман. — Он громко расхохотался и вдруг умолк. — Нет, только не это.
— Лукас…
— Боже праведный, ты — один из них. — Мужчина резко вскочил, опрокинув стул. — Мне всегда говорили: остерегайся шпионов, не доверяй незнакомцам…
— Думаю, над тобой подшутили, голодранец, — заметил Дарвин.
— Я очень сожалею. — Ракким подал голос, опередив Лукаса, уже собравшегося ударить ассасина.
— Мне советовали остерегаться незнакомцев, но ты-то был своим. — Грузный мужчина по-прежнему ничего не понимал. — Ты казался мне родным. — За четыре года, прошедшие с момента их последней встречи, мешки под глазами коммерсанта набрякли еще больше. — Ты сидел на диване в моем доме, пил мой виски. Мы вместе рыбачили, охотились… Моя племянница… господи, моя племянница до сих пор спрашивает, когда ты вернешься.
— Жаль, у меня нет скрипки, чтобы обеспечить надлежащей аккомпанемент этой скорбной песне, — произнес Дарвин.
Лукас пристально взглянул на него:
— Эй, тупоголовый, ты тоже шпион?
Ракким заметил, как сверкнули глаза ассасина.
— Нет, Лукас, это парень, который когда-нибудь убьет меня.
— Да? Это правда?
— Я бы назвал подобную ситуацию одним из возможных вариантов дальнейшего развития событий, — заметил Дарвин, едва заметно сжав и разжав пальцы правой руки.
— Ладно, лучше раньше, чем позже. — Лукас вновь повернулся к Раккиму. Он не знал, как следует поступить, однако явно испытывал острую потребность выплеснуть куда-нибудь обиду. Ассасин же с не меньшей очевидностью вознамерился помочь ему, ввергнув снайпера в беду куда большую, нежели тот мог представить в самых кошмарных снах.
— Прощай, Лукас, — отрезал Ракким.
— Нет, голодранец, останься с нами. — В голосе Дарвина прорезался издевательский южный акцент.
— Мне очень жаль, — пробормотал бывший фидаин. — Действительно жаль.
Лукас понуро двинулся дальше.
— Ладно, забирай. — Ассасин протянул нож. Вероятно, он надеялся выпустить снайперу кишки клинком Раккима. — Не дал мне повеселиться.
Бывший фидаин отвел его руку в сторону.