И тут его скрутила волна жуткой боли. Порезы ни с того ни с сего невыносимо заныли. Захотелось почесать раны. Как соли на них кто насыпал.

Уловил злорадную ухмылку Фрийяхваша и понял, что его предположения насчет соли недалеки от истины. Палач для наглядности даже постучал себя набалдашником по руке, и на ладони оказался белый порошок. Горбун лизнул его и скривился. А потом вытер руку о «разукрашенное» им тело плясуна. Засаднило еще больше.

— Что ты делаешь, урод?! — не выдержал русский.

От его крика зашевелился Рафик, но тоже не очнулся.

— Злыми чарами они ворвутся в Арийские страны, — монотонно читал мобедан мобед, — созданные мной, Ахура-Маздой. И они будут жечь и уничтожать все вокруг: дома и пашни, процветание, благородство, законы, веру, правду, согласие, безопасность, удовольствия и все, что создано мной. И чистую веру маздаяснийскую, и огонь Вархарана, который установлен в надлежащем месте, они упразднят; страшные разрушения и несчастья станут символом этого периода. После них область станет городом; большой город — деревней; от деревни останется одна семья; а от большой семьи — единственный порог…

Как бы в ответ на слова из священного писания за стенами пыточной камеры что-то загрохотало и завыло. Старик испуганно оглянулся по сторонам и стал чертить в воздухе знаки, отгоняющие нечистую силу. На какое-то время жуткие звуки поутихли, но когда Вазамар попытался продолжить чтение, дэвова какофония разразилась с большей силой. Огонь факелов тревожно заколебался, колышимый неизвестно откуда взявшимся ветром.

В руках Фрийяхваша кроме жезла появилась и плеть, которую он тут же обрушил на голову, плечи и ребра несчастного узника.

— Будешь говорить? — приговаривал садист, нанося новый удар. — Будешь сознаваться?

Бил умеючи, с оттяжкой, чтоб больнее было. И после каждого свиста плети неизменно тыкал в ушибленное место бычьей головой-солонкой.

Роман молчал, до боли кусая губы, чтобы одним клином вышибить другой.

— Ну, ладно, — прошипел горбун, отбрасывая неэффективные орудия. — Попробуем другое. Что скажешь насчет священного огня Ахура-Мазды? Еще ни один преступник против него не устоял!

Просеменил к пылающему жаром алтарю и ткнул в него палку, обмотанную лохмотьями. Огонь жадно лизнул поживу и затрещал, пожирая угощение. Высоко потрясая факелом, лекарь вернулся к жертве. Когда он проходил мимо живых мертвецов, те в немом ужасе шарахнулись в разные стороны, косясь на благородное пламя, в котором заключалась частица божественной силы.

Журналист напрягся. Он почувствовал, что тришула на его груди снова запылала. Странно, что палачи не догадались снять с него священный знак Натараджи. Вроде бы, такие доки в вопросах магии и колдовства, а тут прокололись.