– Получается, сэр, что мы охотимся за людьми, которые руководят «ЮСС» и «Дайкити», но не трогаем людей, которым принадлежат эти компании.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что компании вроде «Дайкити» десятилетиями манипулируют японской фондовой биржей. Мы могли бы тоже этим заняться, проникнув в их информационные системы. – Хярконнен криво усмехнулся. – У меня есть кое-какие идеи. Вспомните обо мне, когда дело дойдет до подбора кадров, сэр.

Санмартин кивнул.

– Я где-то читал, что на каждом корабле должен находиться финн, чтобы успокаивать бури и заклинать ветры. Пожалуй, ты больше всех подходишь на роль чародея.

Когда Хярконнен дважды повторил свою идею, Санмартин тут же повел его к Верещагину, который только улыбнулся и поручил Хярконнену и Саки Буханову – единственному финансовому эксперту в батальоне – найти в университете профессора экономики, который понимал бы толк в компьютерном моделировании биржевых операций.

Четверг (319)

Четверг (319)

Санмартин с трудом оторвался от стола, за которым работал, когда Исаак Ваньяу привел Питера Оливье.

– Майор Санмартин, у вас есть время поговорить со мной? – робко спросил Оливье.

– Есть. Берите стул. – Санмартин окинул взглядом комнатушку.

Ваньяу просунул руку за дверь и втащил в комнату стул.

– Хеэр Санмартин, – присев к столу, начал Оливье, – я глубоко сожалею о смерти вашей жены.

– Благодарю вас. Чем могу служить?

– Уверен, вам известно от ваших шпионов, что я нынешний глава Африканерского союза.

Африканерский союз был полусекретной, крайне националистической организацией. Одна из его фракций – Африканерский Орден – и спровоцировала прошлый мятеж. Оливье погряз в этом по горло, и Рауль Санмартин лично принимал его капитуляцию.

Санмартин кивнул, не подтверждая и не опровергая заявление Оливье.

– Что привело вас сюда?

– Я обязан вам тем, что вы оставили меня в живых и не депортировали, и, хотя мне очень не нравится подполковник Верещагин, я подумал, что нахожусь в долгу и у него за спасение моего народа, – чопорно проговорил Оливье, чье мрачное выражение лица свидетельствовало о смешанных чувствах.

– Ну?