Суббота (319)

Верещагин просмотрел проект плана и внес в него ряд изменений. Самым важным было уменьшение количества людей до ста сорока.

– Этого хватит. Взять больше – не означает обязательно увеличить шансы на успех, но, безусловно, приумножить потери в случае неудачи.

– Не слишком большая армия для вторжения в страну с населением в сто семьдесят пять миллионов, – пожаловался Кольдеве.

– «Мадианитяне же и Амалекитяне, и все жители востока, расположились на долине в таком множестве, как саранча; «верблюдам их не было числа, много было их, как песку на берегу моря»[34], – процитировал Санмартин.

– Хорошо. Антон – Моисей, а ты – Гедеон[35]. Признаю свою ошибку.

– Пока я все обдумывал, – ухмыльнулся Санмартин, – леди из Йоханнесбурга вышили для нас боевое знамя из настоящего шелка. Получилось совсем неплохо – саламандра даже похожа на настоящую.

Эмблемой батальона была белая саламандра с тремя черными пятнами и изумрудно-зелеными глазами на черном фоне.

– Как любезно с их стороны, – заметил Верещагин.

Малинин мрачно усмехнулся.

– Надеюсь, ты спросил у них, почему они дождались окончания войны? – осведомился Харьяло. – Что нам делать с этим знаменем? Мы – стрелковый батальон. У нас есть эмблема – а флагов у стрелковых батальонов не бывает. По-моему, это очередной серебряный самовар. – Вышеупомянутый самовар в необарочном стиле был прощальным даром жителей города Оренбурга на планете Новая Сибирь. Его извлекали из хранилища только раз в год – на праздник Первого мая. Понадобились годы, чтобы полностью оценить эстетические качества этого изделия.

– Поблагодари, этих леди, Рауль, – посоветовал Верещагин. – Возможно, когда-нибудь построят музей, куда мы, сможем сдать этот флаг.

Воскресенье (320)

Воскресенье (320)

Когда Харьяло объявил батальону об экспедиции на Землю, последовала пауза, сменившаяся громким «ура», которое звучало около минуты, пока Матти не топнул ногой.

– Ребята заинтересованы, – заметил Кольдеве.

Потом Матти объявил, что полетят только сто сорок человек.

Батальон тотчас же начал свистеть – свист заменял русским неодобрительные возгласы – и скандировать «у Матти клопы в кровати», что было традиционной и довольно глупой реакцией на любой непопулярный приказ.

Потом Верещагин вызвал добровольцев. Половина батальона хорошо знала, что такое холодильная камера, и Верещагин не сомневался, что всем известно о действии временного сдвига на родственные и иные связи и что добровольцы понимают, как немного у них шансов на успех.

Для некоторых это было трудным решением, и Верещагин велел тем, кто вызвался сразу, обдумать все до следующего утра.