— Угу… — Масканин повернулся к нему и скомандовал: — Давай, Роговников, пулей к Жарову. ПТО на прямую наводку, сорокавосьмилинейки* тоже.

— Есть! — тут же вскинулся егерь и умчал.

— Нечаев! Ты к Латышеву. Передашь, чтоб зенитчиков и ПРОГ Чергинца на Засницштрасе выдвигал. Задача — пресечь возможную попытку противника обойти Котельникова справа.

— Есть!

— Прошников! А ты бросай пока свой ранец и дуй к Зимневу. Его и всех командиров атакующих групп ко мне.

— Есть!

Оставшись в одиночестве, поручик подсел к оставленной рации, единственной уцелевшей в роте, и начал вызывать комбата. Сейчас был подходящий момент хорошенько ударить по противнику.

____________________

* сорокавосьмилинейка — в просторечии 122-мм дивизионная пушка-гаубица АД-25.

К перевёрнутому и разорванному надвое локомотиву Масканин бежал, что аж сердце выскакивало. Трескотня выстрелов слилась в одну сплошную какофонию, среди которой уже почти не различить голосов отдельных винтовок, автоматов и пулемётов. Атакующие группы, сведённые перед атакой в одну, ушли вперёд. Но местность до сих пор простреливалась насквозь и давать шанс какому-то меткому велгонцу поручик не собирался. Прошников со своей нелёгкой 'эркой' не отставал, шумно сопел, кряхтел, но дистанцию выдерживал.

У ближайшей половины локомотива в воронке от бомбы засели егеря Котельникова, Масканин взял курс на них и рванул галопом, перепрыгивая на бегу через завалы мусора. Добежал и влетел в воронку, бросив под ноги верный винтарь. Прошников залетел следом, если б его не подхватили, наверное и шею себе сломал бы.

— Где… — выдохнул Масканин, унимая дыхалку. Бежать досюда рывками пришлось с километр. — Где ваш комбат?… Далеко? Нет?

— Там! — показал рукой егерь куда-то за спину. — Там в подвале. Там теперь новый КП.

— Тьфу, чёрт! — Масканин сплюнул, прикидывая дистанцию, и оглядел 'соседей'*, восстанавливая дыхание. Четверо егерей, все молодые — лет по двадцать. Двое ранены. Один в ногу, второй тоже в ногу и похоже что под ключицу осколком зацепило. Видимо ранения не тяжёлые раз в строю остались и оружие держат.

Близкий разрыв накрыл воронку комьями смёрзшейся земли. Вскоре за ним грохнул ещё один и где-то рядом заткнулся станкач, похоже это по нему 'скорпион' влупил. Поручик выглянул и поднёс к глазам бинокль. Видимость была плохой, обзору мешали товарняки и дым. Но всё же на глаза попалась чадящая самоходка с вырванным стволом и сорванными люками. Сквозь дым виднелась ещё одна, она не горела, но в оптику прекрасно различалась дыра в лобовой броне.

'Скорпионы' начали медленно отползать, продолжая огрызаться огнём. Видать самоходчики просекли, что по ним ПТО работают. БТРы полыхали, у одного начал с громким треском рваться боезапас. Но велгонская пехота отходить не спешила и даже наоборот — рвалась вперёд, стремясь прорваться сквозь станцию. Оружие складывать велгонцы явно не намерены и всеми силами пытаются вырваться из города, защищать который уже не имело никакого стратегического смысла. Если бы части корпуса Латышева не смогли столь стремительно взломать оборону вокруг Тарны и врезаться в город, квартал за кварталом выдавливая в упорных боях защитников, маршал Лерман не прекратил бы попытку деблокировать Тарну. Теперь же, когда судьба города практически решена, Лерман не видел смысла в намереньи прорываться во что бы то ни стало, сжигая в бессмысленных боях подошедшие резервы. Лерман теперь спешно выравнивал и стабилизировал оборону на Тарнском участке фронта, принеся в жертву гарнизон.