Лекс почувствовал, как вспотело его лицо — там, в комнате связи. Ощущение было физическим, физиологическим, даже каким-то животным, звериным — все мышцы вдруг запели, в них родилась сила, тело ощущалось легким и послушным. Однако сознание странным образом продолжало пребывать в лапифе, который сейчас был послушен и кроток, хотя — по-прежнему — до одури непонятен и чужд.

Лекс общался с ним, как со слугой, да это и был слуга, который ждал его, и только его, и ерунда, что оставалось недопонимание — это все от излишнего усердия, от необходимости выполнить приказ — и даже любое желание — максимально быстро и точно, потому что по-другому просто нельзя, ведь с Наследником Изначальных шутки плохи… или роботу все это подсказала сеть, коллективный разум или еще что-то?

Лекс почувствовал, что устал от мыслей, разговоров и переговоров. Пора действовать и идти вперед. За своей женщиной. А тело свое мы догоним.

…но Машины — это интересно…

Усилием воли он убрал посторонние ощущения и обратился к фериатам (оказывается, прошло всего несколько секунд):

— Взрываю вход.

* * *

Бронированную дверь взрывом отшвырнуло в сторону: граната угодила точно в замковый коммутатор, и импульс сорвал массивные стержни.

— Вперед, — отдал приказ Лекс и первым вошел в распределительный кессон.

Рецепторы его лапифа работали в минимальном режиме, поэтому сквозь толщу бетона видно было плохо, но вот одинокую мину-ловушку Лекс обнаружил сразу.

Мина была со сложным управлением, неизвлекаемая, мощная — что Лекса слегка удивило: церийцы не собирались возвращаться из-под земли? Если бы заряд рванул, то снизу выбираться пришлось бы долго…

— Прошло двадцать семь минут с момента начала операции, мой господин, — раздался в голове у Лекса четкий голос робота-Урса. — Мы не можем связаться с остальными. Необходимо сделать это, мой господин, узнать обстановку…

— Попробую, — отозвался Лекс, испарив начинку мины.

Он еще раз прошелся рецепторами по помещению. Все было чисто.

— Попробую, — снова пробормотал Лекс, пытаясь переместить сознание в комнату связи.

Он начал делать это осторожно, потихоньку, потому что боялся потерять контакт со своим лапифом — уж очень своенравным показался ему робот, да еще и эти неопознанные голоса в их сети… как бы вообще без тела не остаться. Выйдешь вот так ненароком — и не вернешься обратно… выйти из себя всегда было действием неправильным и неоправданным…

Получилась ерунда. Физиологические ощущения Лекса на овеществленном, что ли, уровне — то есть обоняние, осязание, вкус, — остались там, в его собственном теле, в комнате связи, а зрение, слух и растерянные мысли — здесь, в лапифе.