— Помните, был такой Ставрий…

— Чего ж не помнить… Был?

— Лапиф и фериаты. Ничего не осталось. Предатель, сволочь. А второй, какой-то фрументарий, скрылся, — скривил рот Ниелло, и Лекс увидел, что у центуриона не хватает двух клыков.

Ниелло перехватил его взгляд и усмехнулся:

— Тоже ничего страшного. Они были искусственные. Примипилы их на всякий случай… изъяли. Точнее, только один: второй я все-таки использовал. Новые еще не успел вставить.

— Ага, — несколько невпопад сказал Лекс и огляделся.

…ну да, медотсек крейсера… тут я, помню, лежал, когда проходил курс всякой там гипноиндукции в самом начале… и гипнотренажеры потом. Ставрий, говоришь… то-то он мне не нравился…

Коротко прошипела открываемая дверь. Лекс не успел повернуть голову, как ему на лоб легла прохладная ладонь.

Марсия…

— Девочка моя… — прошептал Лекс: она была такая красивая, что у него сладко заныло что-то внутри.

— Тише, тише, тебе надо полежать…

— Я так соскучился…

Снова прошипела дверь: Ниелло удалился восвояси.

— …нет, подожди… ты пока слабый…

— Я слабый? Да я сейчас…

Она засмеялась — серебро и свежесть утра — и высвободилась.

— Нет, правда, подожди… у нас еще много дел.

— Каких еще дел?..

— Милый, не надо… успеем… нас там ждут…

— Кому неймется?