— Ты не был уверен…

— Не был, Олег, не был. Ты же сам видел пробойник. Какой он был кривой… а, кстати, где он?

Шабельский, в свою очередь, тоже пожал плечами.

— Нет его. В песок рассыпался. Я когда тебя от мачты отдирал, у тебя в руке, — Маляренко посмотрел на свою чёрную ладонь, — только чёрный песок был. Всё. Нет аппарата.

Ваня хотел было сказать «жаль», но осёкся. Ему не было жаль, ему было наплевать на пробойник. Он был сыт по горло всеми этими путешествиями. Хотелось к Маше. Домой. К детям. К Анечке и Ванечке.

— И ладно! Нет, так нет.

— Тут ещё проблемы. Женщины в один голос утверждают, что нам бы несколько месяцев отдельно пожить не помешало.

— В смысле? — Маляренко насторожился. До сих пор план у Вани был проще некуда — приплыть домой. Прямо в Севастополь. И всё.

— В смысле карантин. Они ж теперь у меня все грамотные!

Всех, без исключения, женщин из своей группы, включая дочерей, Шабельский загнал на краткие, но очень интенсивные годичные курсы по медицине. Так что сейчас в караване насчитывалось, как минимум шесть вполне квалифицированных медсестёр, акушерок и санитарок.

Маляренко впечатлился. Об этой стороне возвращения он как-то не подумал. К чему может привести обычный грипп среди «аборигенов» он представил себе вполне отчётливо.

— И потом… Иван, — Шабельский отвёл глаза, — кто знает, что за это время у ТЕБЯ ТАМ произошло. Я осмотреться сначала хочу. Ты понимаешь?

Маляренко понимал. Несмотря на дикое желание поскорее попасть домой, он не мог не признать — Олег прав. Он нёс на себе ответственность за десятки жизней и рисковать не имел права. Конечно, группа была хорошо вооружена: помимо автоматов военных, у мужчин имелись винтовки, дробовики и даже пистолеты, не говоря уже о блочных луках, арбалетах и прочих ножах — к вопросу безопасности Пятаков подошёл весьма основательно. Но это был, так сказать, крайний вариант — воевать со всем миром Олег не собирался.

— Понимаю. Мало ли. — Маляренко с интересом посмотрел на бывшего олигарха. — Делиться не хочешь?

— Не хочу.

Шабельский жёстко посмотрел на друга.

— Не хочу. Я уже достаточно… поделился. А это всё — моё! И закладка та, у Днепра — тоже моя.

«Ну-ну…»

— И твоя, Иван, конечно, тоже.

«Ну-ну…»