Они двигались, преодолевая ураганный ветер, едва различая друг друга в белом тумане.

– Молох сказал, что я сразу пойму, что это он, когда увижу его.

– А ты уверен, что так и будет?

– Нет, Ваше Величество. Но нам остается только надеяться на мудрость Кровавого.

– Значит, мы можем пробыть здесь сколько угодно?

– Во всяком случае, пока Хранитель нас не увидит.

– Ты так уверен в его непобедимости? – Невин был уязвлен.

– Лучше быть готовым к худшему, Ваше Величество.

– Молох не сказал, как его убить?

– Его нельзя убить. Единорог – сублимация находящихся в этом зале душ, он бесплотен.

– Тогда нам незачем его бояться. Призрак не сможет причинить нам вред.

– Все не так просто, Ваше Величество. У Хранителя есть тело, и его можно ранить, но через некоторое время он восстановится, так как его плоть – материализованный сгусток энергии.

– Мне трудно это представить, – признался Невин.

Говорить было трудно, но идти в молчании не хотелось: в каждом снежном вихре ему мерещился огромный единорог, подстерегающий их в буране.

– Мне тоже, Ваше Величество, – отозвался Эртанор. – Но так сказал Молох.

– Он многое успел поведать тебе за те несколько мгновений, что вы говорили, – заметил Невин.

– Это был не совсем разговор. Молох словно влил в меня знание об этом месте, и теперь я понемногу отпиваю от него, когда нужно.

Дальше они какое-то время шли молча. Вьюга начала стихать, порывы ветра становились менее резкими, и снег уже не так плотно роился вокруг.

Вдруг Оракул остановился.

– В чем дело? – спросил Невин, хватаясь на меч.