Уоткинс смотрел, как сила тяжести размазывала по полу кровь. Он замер в ожидании.

— Выше! — орал утративший всякое спокойствие Руиз. — Тащи! Тащи!

Тело Трэдуэя подкатилось к Уоткинсу, лицо покойника исказилось в какой-то самодовольной ухмылке. Он попытался оттолкнуть тело ногой, но оно перекатилось и прижало Уоткинса к креслу. Он попробовал столкнуть его с себя, но ничего не вышло. Не такой смерти себе желал сержант — погибнуть в пассажирском кресле, прижатым трупом или раздавленным грузом. Их приказ был прост и ясен: найти и починить упавший С-17. Уоткинс должен был что-то заподозрить, когда на борт поднялись бойцы «Дельты». Подобные приказы не требовали огневого усиления. Уж, по крайней мере, не в Штатах.

Ускоряясь, самолет заревел, как раненый зверь. Уоткинсу начало казаться, что он слышит свист ветра в механизмах судна. Труп Трэдуэя сполз и затрясся. Его лицо прижалось к лицу Уоткинса, и он ничего не видел, кроме мертвых глаз своего друга. Он почувствовал, как по голове что-то потекло. Глаза закатились, когда в ноздри ударил знакомый медный запах крови, его мертвый друг продолжал ухмыляться, будто умолял о чем-то.

Последнее, что услышал сержант Уоткинс, прежде чем потерять сознание, было:

— Приготовиться к столкновению!

* * *

Всё болело. Боль это хорошо. Значит, он ещё жив. Уоткинс вдохнул и почувствовал обжигающую боль в туловище. Скорее всего, рёбра сломаны. Он сел и попытался сконцентрироваться. Сбоку слышался треск, который Уоткинс опознал как шум пламени, вместе с ним пришел острый запах горящей плоти. «Господи, пусть это буду не я», — подумал он. Он вспомнил о погибшем Трэдуэе и открыл глаза.

Большая часть тела Трэдуэя обуглилась. Кресла справа от Уоткинса тлели. К счастью, тело Трэдуэя защитило сержанта от пожара. Уоткинс сморщился, пытаясь оттолкнуть от себя то, что осталось от его друга. Труп сполз на пол. Лицо его стало совсем неузнаваемым. Из пустых глазниц шел дым, придавая какое-то адское очертание всему происходящему. Идентификационные жетоны Трэдуэя вплавились в грудь. Никакого пути к спасению Уоткинс не видел.

Куда все делись? Или, лучше спросить, почему его бросили в разбитом и горящем самолете?

Уоткинс отстегнул ремень и встал, стараясь не сильно тревожить сломанные кости. Когда ему показалось, что пол качнулся, он ухватился за спинку кресла. Это не пол качался, понял он, это сам самолет лежал на боку. Торчавшие из разбитого иллюминатора пучки травы подтвердили его предположение. Он начал осторожно продвигаться между сиденьями в сторону кабины. Первое, что заметил Уоткинс, были следы крови.