Вмиг все замолчали и дружно поглядели на старика. Каждый понял, что он что-то пропустил. Если мои старые верные товарищи отнеслись к этой новости с пониманием, можно даже сказать с энтузиазмом, то Владимир Фомин воспринял ее как козни, которые строятся у него за спиной.

— А ну, полковник, давай отойдем, — процедил он, глядя на меня исподлобья.

— Я сейчас, Лизок, — пришлось отстранить от себя Лизу. — Мы поговорим, а вы пока извлеките Блюмера из кабины. Что-то он там подозрительно притих.

Персонально для брата и сестры Орловых я бы такое задание не дал. Их «любовь» к Сергею была всем хорошо известна, а после последних событий она «возросла» еще больше. Однако сейчас с ними оставался Нестеров, который не допустит всяких там безобразий.

Мельком взглянув, как Лиза с Пашкой карабкаются на броню, я двинулся вслед за Фоминым. Что ж, поговорим, господин жулик-тире-банкир.

Отойдя шагов на десять, Фомин резко обернулся:

— Полковник, я предупредить хочу. Если ты чего удумал, то не советую. Ворота ты своей колымагой пробьешь, спору нет, но на «Центральном» пулеметы. Крупный калибр. Они твою консервную банку на ломтики порежут, а о всех вас я даже не говорю.

— Когда же ты перестанешь всех по себе судить? — я с отвращением сплюнул на пол.

— Это я просто предупредил, — напомнил Фома. — Так… из профилактических целей. А теперь выкладывай, что там этот старый хрен стрекотал? Почему мы выходим завтра? И почему я об этом до сих пор ничего не знаю?

Цирк-зоопарк, какие интересные вопросы! И они предусматривают такие же четкие и однозначные ответы.

— Тебе что не все равно когда выходить? — пока я изобрел лишь один из них. Не плохой такой ответ. Он поможет утихомирить разыгравшееся воображение Фомы.

— Мне все равно, — хозяин Рынка действительно немного остыл. — Но я не об этом спрашивал.

— Решение уходить завтра утром мы приняли только что, после того как победили аномалию. Сам понимаешь, сообщить тебе мы просто не успели.

— Почему такая спешка?

— Ты веришь в такую штуку как чутье? — я в упор поглядел на Фому.

— Глупо об этом спрашивать у волка, — Владимир Фомин самодовольно ухмыльнулся.

— Тогда поверь мне, человеку, который уже два года ходит по Проклятым землям. Поверь Загребельному, командиру Красногорского спецназа, которому удалось выжить в то время, когда погибали тысячи.

Произнося эти слова, я подумал: эх, слышал бы меня Леший… Точно бы убил. Да только с Фоминым по-другому нельзя. Фомин других аргументов не понимает.

Я оказался прав. Наши «заслуги», о большей части которых мы с Лешим старались не вспоминать, подействовали на бандита.