– Одна из ваших машин поймала меня на вираже. «Ястреб» словил пару пушечных снарядов, но уцелел и даже не загорелся. Двигатель вспыхнул во время посадки, когда я сбросил тягу до минимально допустимого уровня. К моему счастью, машина не взорвалась: горючее в баках кончилось.
Соколов поздравил друга с успешной посадкой и подвел к товарищу Матвиенко.
– Михаил, знакомься – мой старый друг, оберст Вольфрам Вольштадт. Вместе сражались в небе Заира.
Матвиенко скривил губу, но руки немцу не пожал, насмешливо протянул сквозь зубы:
– Добро пожаловать в Арктику, герр авиатор.
Холодность Михаила не смутила оберста. Вольфрам улыбнулся в ответ и произнес собственные слова приветствия. Сергей невозмутимо добавил:
– Вижу, вы нашли общий язык друг с другом.
Матвиенко усмехнулся, Вольфрам водрузил на голову шлем и поднял ранее брошенное оружие. Повертев в руках пистолет, немец передал его Михаилу.
– «Вальтер» мне больше не понадобится, война для мена закончена.
Летчики замолчали. Завывания угрюмого ветра прерывал далекий рев реактивных двигателей да умиротворяющее шипение брандспойтов. Пожарная машина «Звезды» боролась с последними языками огня. Густая пузыристая пена превращалась в вязкую, стремительно леденеющую массу, стекающую с крыльев и концевых частей фюзеляжа.
– Что же мы на ветру стоим! – внезапно опомнился Сергей. – Пошли в ангар, попьешь йодированного молока и подробно расскажешь о своих приключениях.
Оберст махнул рукой и зашагал за Сергеем.
– От молока не откажусь. После вашего тактического сюрприза чаю как-то не хочется!
Карты и электронные планшетки сгрудились в углу стола, Сергей решительно смел их с центральной части столешницы. Перед Вольфрамом появилась высокая фарфоровая чашка с отбитой ручкой, термос, наполненный горячим чаем, и тарелка с бутербродами. Вольштадт с благодарностью посмотрел на Эллис, но к пище не притронулся. Душу пилота пожирало тревожное пламя сомнений.
– Что будет с моими людьми? Нас интернируют или будут считать военнопленными? Как поступят с самолетами?