Обычный человек в такой ситуации уже через час начал бы перегорать: не находящие выхода эмоции поджаривали бы его изнутри, заставляя терять силы и делать глупости или предаваться апатии. Апатия – это смерть, не только на войне. Закаленные бойцы умеют приглушать это чувство, загонять его в клетку и держать там до поры до времени. Чтобы спустить его в той или иной форме, когда всё закончится. Высадить несколько рожков подряд на огневом рубеже, сбегать к женщинам или искусать подушку. Всё подходит – лишь бы не таскать эту эмоциональную бомбу в себе. И не напиваться до беспамятства. Алкоголь у нас под строгим запретом, но разве уследишь за всеми, кто делает бражку? Пока ребята держались.

На двадцать первой минуте с Архаром связался Вал, и разговор, неслышимый для остальных, записался камерой:

– Архар, я Вал. Прием.

– Вал, это Архар. Слушаю тебя.

– Я обследовал территорию вокруг точки. В сугробе обнаружено тело.

– Кто это? Возможно опознать?

– Так точно. Знаки отличия сохранены, само тело имеет множественные… Уф. Его просто изрешетили. Это Синица, инженер семнадцатого отряда. Девушка.

Голос Вала чуть дрогнул. Прежде, чем ответить, Архар молчал добрых две секунды. Серьезное упущение для командира, которому не следует показывать свое замешательство.

– Понял тебя. Оставайся на позиции, продолжай контролировать точку.

– Это ведь значит, что они перехватили контроль, так?

– Да, возможно. Не покидай пост. Будь готов… Будь готов укрыться на местности.

Теперь молчал Вал. Легкий, едва уловимый шум помех будто транслировал его тревогу.

– Вас понял. Есть оставаться на посту… Конец связи.

– Конец связи.

Две минуты двадцать восемь секунд Архар молчал, прежде чем скупо передать отряду полученное сообщение:

– Найден техник семнадцатого отряда. Она мертва. Сохраняем боевую готовность, продолжаем движение.

Возможное преследование не было существенным поводом для прекращения операции и возврата группы. Возможно, кому-то из рядовых было что сказать по этому поводу, но тут разведчик сообщил о том, что замечен грузовик. Отряд перестроился клином и, ускорившись, рванул вперед.

Колея в сугробах выходила из низины и устремлялась в подступающий лес. Темно-зеленая громадина кабины была хорошо видна на фоне редких деревьев. Машина так сильно клюнула носом, что можно было разглядеть ее крышу. Ниже уровня фар кабина полностью уходила под снег. Тех секунд, которые отряд потратил на подъем, хватило, чтобы ясно увидеть, что произошло. Не доехав всего пару десятков метров до спуска в низину, тяжелый грузовик ухнул в невидимую под снегом яму и намертво увяз. А потом стало видно кое-что еще.