– Ага, спасибо… – Ит тяжело оперся о подоконник. – Сейчас, ребята, пять минут…

На полу стояли две раскрытые сумки, куда они спешно складывали вещи, благо их было немного. Роберта возилась с книгами – часть из них предстояло вернуть в местную библиотеку, а другую часть брали с собой, срок их сдачи еще не вышел.

– Куда вы пойдете? – с тревогой спросила она, когда со сборами было практически покончено.

– Не знаю, – печально ответил Скрипач. – Снимем что-нибудь, наверное. Нам не привыкать.

– А я?..

– А вас есть кому защитить, – усмехнулся Скрипач. – Обратитесь завтра в МИД и в Ространс. Помогут, увидите. И проследите за Ири…

Роберта тяжело вздохнула. Подошла к Иту, стала рядом с ним и, повинуясь какому-то женскому наитию, ласково погладила по спине. Ит дышал тяжело, с хрипом, грудная клетка до сих пор ходила ходуном. Ольшанская положила руки ему на плечи и стала неторопливо массировать – она не раз видела, как это делает Скрипач, и знала, что это неплохо помогает побыстрее прийти в себя.

– Спасибо, Берта. – Голос Ита звучал слабо, но он больше не задыхался. – Что бы мы без вас делали…

– Не знаю, – печально сказала она. – Справлялись же вы до меня как-то.

В дверь постучали. Скрипач мрачно поглядел на Ольшанскую, та ответила беспомощным недоуменным взглядом.

– Входите, Федор Васильевич, – пригласил Скрипач. – Не заперто.

Томанов прошел в комнату и растерянно остановился у входа. В руках он держал объемный бумажный пакет из гастронома, а под мышкой – какой-то газетный сверток.

– Что вы делаете? – недоуменно спросил он.

– А вы не видите? – неприязненно отозвался Скрипач. – Собираем вещи.

– Зачем?..

– Если мы правильно вас поняли, завтра помещение должно быть свободно. – Ит с трудом повернулся на стуле и глянул на Томанова, да так, что тот непроизвольно отступил назад. – В восемь утра нас тут не будет.

– Слушайте, прекратите этот спектакль! – Федор Васильевич гневно посмотрел сначала на Скрипача, а затем на Ита. – Ну я погорячился, был не прав, признаю. И то, что глупость сделал, тоже признаю, если от этого кому-то легче. Вы это хотели услышать?

Скрипач пожал плечами.

– Хорошо, черт возьми! Я могу повторить – сделал глупость, ужасную глупость, да, да, да! Хотел выслужиться, хотел чужими руками жар из печи, хотел, чтобы как лучше, а получилась такая вот дрянь! – На Томанова в этот момент было жалко смотреть.

Ит нахмурился, поднял глаза, вопросительно посмотрел на Ольшанскую. Та, не убирая руки с его плеча, еле заметно подмигнула.