Глеб всхлипнул и повалился набок. Он лежал в позе эмбриона, едва дыша, ожидая, пока истерика сменится предсказуемой апатией. А вместе с апатией, может быть, вернется темнота, привычная, хоть глаз выколи, темнота, которой Глеб уже и не чаял…

Сталкер пришел в себя, когда под ним завибрировал смарт. Рамзес отдышался, нашел угловатую коробку, на которую, оказывается, упал, и долго не принимал вызов.

Потому что — зачем?

«Потому что нужно! Есть такое слово…»

Глеб нажал кнопку приема.

— Рамзес, ты не передумал идти? — встревожился на той стороне Цент.

— Нет, — прохрипел Глеб. — Теперь железно…

Цент что-то возбужденно говорил, но Рамзес его не слушал. Он закрывал и открывал глаза.

— Как спать-то теперь? — задал Глеб риторический вопрос.

— Что? — удивился Цент. — Ты о чем? Ты меня слушаешь?

— Нет, — сталкер откашлялся. — Что ты хотел, Цент?

Митька помолчал и неожиданно выдал:

— Извини, Рамзес. Про «Долг» я гнал.

Он заговорил виновато, торопливость куда-то пропала.

— Зачем?

— Затем, что ты тянул! Совершал непонятные телодвижения вместо того, чтобы идти к Оку. Зачем в Бор сорвался? Я тебя не узнаю, сталкер!

— Мить, я сегодня первый раз своего застрелил, — неожиданно признался Рамзес.

— Ну… ты это… не переживай! Кого застрелил-то? Девчонку?

— Участкового.

Цент присвистнул.