Пора.

   Резко развернув корпус влево, Канзаки отработанным в тренировках движением захватила вооруженную конечность, наконец-то доступную для проведения приема. Японка обхватила правый бицепс противницы и стремительно наклонилась вперед, давя предплечьем на локоть. Мышцы тонкой руки Анны оказались крепкими как сталь, но прием, ломающий в иных случаях кости, сработал. Пистолет упал на пол, а в следующий миг за ним последовала сама Канзаки, оттолкнутая свободной рукой женщины-трикстера. Анна будто отмахнулась от назойливого мелкого зверька, и эта отмашка ощутилась как неудача матадора на корриде, снесенного из жизни бешеным быком. Больно упав, японка тут же откатилась в сторону.

   Кэтрин вовсе не собиралась и дальше играть роль сидячей утки, ждущей, пока ее напичкают яблоками и подадут к столу. Как только Канзаки спасла ее от немедленного расстрела. Американка кинулась Анне под ноги. Пока Мегуми получала страшный удар, Винтерс успела схватить упавшее оружие. Обращаться с пистолетами она умела не слишком хорошо, но на нажатие спускового крючка сноровки хватило. Выстрел из "Марка" в упор пронзил бы рыжеволосую насквозь, унося пулю в стену. Однако Анна, не утруждая себя сложными трюками, попросту сильно отклонила корпус, выгибаясь в пояснице. Пуля прошла рядом с плечом, едва задев густые длинные волосы волнением свинцового ветерка. Затем острый носок сапожка едва не раздробил Кэтрин запястье, выбивая пистолет, улетевший под ближайшее сиденье.

   Октавиан присвистнул.

   - Вот это несколько неожиданно. Какие смелые дамы.

   Секунду назад Вендиго стоял на сцене. Но вот он вдруг оказался внизу, сошедший по ступеням и стоящий в паре шагов от женщин. Только теперь Канзаки, едва не выкашлявшая легкие, оправляясь от удара, заметила, какие нестерпимо синие у него глаза. В их правильном, неразбавленном природными недостатками цвете чувствовалось что-то болезненное, как будто мужчина был слепым. Но он видел все. И смотрел на Мегуми.

   - А ведь я питаю слабость к прекрасным героиням, - произнес Вендиго и поднял согнутую руку к груди. - Но законы драмы важнее.

   И тут она увидела, как вокруг расслабленной кисти мужчины дрожит воздух, искривляясь и струясь. Октавиан изменял материю вокруг себя. Откуда-то пришедшее понимание, аморфное и неточное, сверкнуло в голове вместе с испуганной мыслью: ее и Кэтрин сейчас убьют. Точно так же, как несчастных русских, попросту разорвут на части. Вот сейчас.

   И почему-то страха не было. Он не успевал за движением распрямившихся пальцев Вендиго.