Чем ближе он подходил, тем плотнее становился знакомый ядовитый туман, тем гуще и мягче была под ногами ползучая сельва. Злобные тени больше не пугали его — он сам стал для них пугалом. Цербер спокойно двигался рядом — он тоже привык не реагировать на подобные раздражители. Ведь он стал частью самого Злого. Теперь это был более чем гармоничный симбиоз: в волчьем теле наслаждался инстинктами внутренний монстр Злого. Человеческая же часть этой двоицы дарила обоим преимущества холодного разума.

Казалось, что-то манит его в эти жуткие места, и Злой не мог объяснить себе — что именно. Вот он остановился перед гигантским черным провалом, оставшимся на месте некогда величественного купола. Оттуда, из глубины, подымался отвратительный смрад. Злой вглядывался в темную туманную мглу, не понимая, что же он хочет увидеть.

— Тянет на место преступления? — донесся со спины знакомый голос.

Его будто ужалили — настолько резко он обернулся. Потому что этот голос он никогда не спутал бы с другим. Никогда. Слишком уж много страданий с ним связано.

— Грег?! — изумленно выдохнул Злой. — Но ты же…

— Да, я погиб, — спокойно сказал Грег, засовывая руки в карманы белого лабораторного халата. Его мощные очки куда-то пропали, но не похоже, чтобы это сильно повлияло на зрение доктора Грегори Стивенса. — То, что ты видишь перед собой, — всего лишь моя биологическая проекция. Если хочешь — клон. Такой, каким я хотел сделать тебя.

Глазам Злого предстало невероятное зрелище: из тумана плотной группой вышли еще несколько Грегов — и встали перед ним широким полукругом.

Их было ровно двенадцать. Дюжина.

Цербер угрожающе зарычал.

Не нужно было ничего объяснять. Злой и так все понял. Проклятый Черный Разум обманул всех. Он действительно просчитал все возможные варианты. И, очевидно, всегда имел особый, резервный план.

— И где же ты теперь? — медленно спросил Злой. — Я обращаюсь к тебе, Разум.

— В том числе — и перед тобой, — спокойно ответил один из Грегов. — И еще во многих резервных телах — на случай, если кому-то вздумается расправиться с этими.

Грег сделал рефлекторное движение — будто поправлял несуществующие очки. Ничего забавного в этом жесте не было. Все, что вызывали в душе Злого эти двенадцать близнецов, — это лишь отвращение и страх.

— Конечно, власть моя теперь не столь велика, — устами очередного Грега признал Разум. — Большая часть моих питомцев получила свободу. Теперь они развиваются по своим законам… и это хорошо. Потому что внесет в этот унылый, устоявшийся мир столь приятный элемент хаоса.