Первым захрапел Лишнев. Потом донеслось тонкое сопение — это уснул Доценко, лежа на боку. Фокин, оставив сапоги, сполз на землю. Повозился, устраиваясь под курткой. Стало тихо. Дима лежал еще долго, глядя на черное небо, затянутое облаками. Звезд и Луны видно не было.

— Для чего все это? — шепотом спросил у неба Клоков.

Ему никто не ответил.

— Обман! — горько сказал Дима.

Он поднялся на ноги, посмотрел за спину. На спутников, которые делили с ним тяготы последних дней. Которые были совсем не такими, как он. Вернее, он был не таким. Чужим. Инородным телом.

Клоков тихо двинулся вперед, прислушиваясь. К середине ночи поднялся ветер. Он скользил между скалами, тонко свистел в камнях, завывал, натыкаясь на могучие плечи сопок. Мешал фиксировать другие звуки.

Дима шел довольно долго, даже поднялся по склону чуть вверх, прежде чем нашел то, что его интересовало. Озеро. Маленькое, неглубокое, расположенное на плоской вершине сопки. Наверное, днем оно выглядело очень красиво.

Клоков постоял, глядя себе под ноги. Потом решился и побрел к середине чаши, наполненной влагой небес. Озеро было совсем мелким. Чтобы промочить всю одежду, Дмитрию пришлось опуститься на дно. Сесть, словно он находился в ванне. Только тогда вода дошла до горла — все получилось так, как и хотел Дмитрий. Он нагнулся вперед, намочил волосы. Встал и двинулся обратно к берегу.

Вода стекала ручьями, когда Дмитрий вышел на сухое место.

— Я чужой в этом мире, — тихо, горько сказал Клоков. — Видишь, Боже, я не умею поступать так, как они. Не умею убивать, чтобы спасти собственную жизнь. Не умею предавать, лишь бы выжить самому. Не умею. И, знаешь, не смогу научиться этому. Даже если ты считаешь, что так надо, чтоб быть человеком.

Он помолчал, сглотнул слюну. Холодный ветер дул в лицо, размазывал влагу по щекам.

— Не умею. Но, самое главное, я и не хочу научиться. Возможно, это романтика. Или просто глупость. Я не буду учиться этому, никто не заставит мою совесть замолчать. Даже ты, Бог! И я выбираю смерть, потому что не хочу стать такими же, как они.

Клоков опустился на холодные камни. Вытянулся во весь рост и закрыл глаза. Дмитрий хорошо помнил слова Георгия Салидзе — уже мертвого Георгия Салидзе — о том, что ночи в Мурманской области очень холодные. Температура временами опускается ниже нулевой отметки, и при сильном ветре можно замерзнуть. Насмерть.

— Сегодня как раз такой ветер, — прошептал Клоков, хватаясь пальцами за камни.

Было немного страшно, но он принял решение и не собирался отступать.

«Умирать от холода не трудно, — вспомнилось Клокову прочитанное в какой-то книге. — Сначала озноб, конечности леденеют. Надо перетерпеть. Затем все проходит. Становится тепло, и ты просто засыпаешь…».