Капитан кивнул.
– В первый же день охранник из турок решил малость с этим полутрупом побаловаться. Так полутруп подождал, пока этот долбаный хаджи поближе подлезет, и воткнул ему указательный палец в левый глаз. До упора. Поковырялся там, как в носу, и вытащил обратно. Наш доблестный воин ногами подергал и отошел к гуриям. А этот мальчик палец о штанину вытер и засмеялся. Остальные охранники минут пять к щенку подойти боялись. Ну а там пошла карусель в Диснейленде. Куда его только не кидали! И били, били, били. Пос-то-ян-но. Я бы сдох. А его не то что поломать – его даже просто убить не удалось. Полежит сутки, кровью похаркает – и снова скалится во все зубы. Его специально по зубам хлестали – хоть бы один зашатался!
боялись– Убить – чего проще, – заметил капитан. – Пулю в затылок…
– Да тут принцип, – возразил первый лейтенант. – Поломать его хотели, другим в назидание. Ха. Читали им какую-то лекцию эти дурачки из ооновской комиссии. В подростковом бараке. Так этот щенок приладился пукать. Лектор тезис выдаст, а он – «хрррясть!» Голливуд, комедия… Остальные и не хотят, а ржут. Его подловили, а он говорит: «Это из меня демократическая мудрость наружу прет, переел, наверное…» Пробовали на него натравить прикормленных, были такие, хоть и мало. Так он собрал вокруг себя таких же, как он сам – им лидера не хватало – и ночью в блоке всех прикормленных задавили, как блох. Без писка – четверо руки-ноги прижимают, пятый за горло цап – и язык набок. Хобби у него – убегать. За эти четыре месяца он знаешь сколько раз убегал? Двенадцать раз. Почти каждую неделю. Последний раз сбежал неделю назад, перед отправкой, с одним дружком, украинцем. Поймали. Украинца забили, а этот отлежался… Знаешь, у него вшей нет. По-моему, они его просто боятся.
Двенадцать раз– Через приятелей на него воздействовать не пробовали? – уточнил капитан.
– Пробовали. Как-то начали одному его дружку при нем ноги сжигать. Ступни, потом – выше, выше… Дошли до паха – тот закричал. А этот ему говорит: «Молчи, что, больно так, что ли?» И тот замолчал. Ты представляешь? Так и умер – молча, а этот насвистывать начал… Его ведь убивали два раза. Не фигурально выражаясь, медицинский факт – сердце останавливалось. И что? Вот он, сидит, нашу жратву переводит и – готов поклясться! – опять о побеге думает! Не знаю, куда там его турки сплавят, но хлопот с ним буде-е-ет…
* * *
Капитан Лафферти, вытянув ноги, смотрел в потолок каюты. Каюту покачивало, и он вспомнил, как еще курсантом впервые плавал по морю – их перебрасывали на учения в Коста-Рику, и его жестоко укачало. Но – в первый и последний раз, с тех пор он многократно попадал в настоящие штормы, однако качке не поддался ни разу.