— Вы уже приступили?

— Конечно, мы уже несколько дней только этим и занимаемся, рассказывая истории об обновлении и восстании всем, кто хочет их слушать. Мы пытались убедить Потерянных оставаться дома, но они, как мотыльки на пламя свечи, слетаются на это блестящее уродство, воздвигнутое Дарием.

— Это Апогей, Камьяр. Его необходимо уничтожить.

— Окончательное обсуждение назначено на сегодняшний вечер. Я включу этот вопрос в повестку.

— Скорее, они уже здесь! — крикнул им Номер Шесть, стоявший у большого открытого туннеля. Один за другим из него выходили Мабатан, Лампи, Миза, а за ними десятки апсара.

Мабатан сразу же заметила Виллума. Ссадины, как отголоски страданий Киры, еще были заметны у нее на щеке и под глазом. Когда она бросилась к нему в объятия, Виллум понял, какие жуткие страдания выпали на ее долю.

— С тех пор как мы виделись в последний раз, произошло много событий, — сказала Мабатан, отстранившись от Виллума. В голосе девушки слышалась горечь, но в нем звучал и присущий ей прагматизм. Тяжкое испытание, выпавшее на ее долю, закалило Мабатан, сделало еще сильнее.

— А впереди нас ждут новые схватки, — воскликнула Энде, выйдя к ним из толпы воительниц.

Воспоминания о посетившем его видении были так сильны, что какое-то время вместо Энде Виллум видел в воздухе кровь, брызги которой были крупными, как первые тяжелые капли проливного дождя.

— Что ты делаешь здесь, бабушка?

— Я пришла вместо Киры. — Энде выдержала паузу, вызывающе выпятив подбородок. — Другого выбора, Виллум, у нас не было. Я сделала лишь то, что обязана была сделать.

Почти охватившее его отчаяние, опасения за судьбу Энде сразу рассеялись. Она сказала истинную правду. Ему не надо было обладать сверхъестественным даром, чтобы почувствовать ее собственную муку и те усилия, которые она прилагала, чтобы ее скрывать.

— Я знаю, — прошептал он и в последний раз крепко ее обнял.

Бросив взгляд через плечо бабушки, он увидел Петру. — ее задиристая улыбка вызвала в нем такое чувство, будто копьем пощекотали бок.

Виллум со вздохом отстранился от бабушки и оглядел лица всех собравшихся вокруг него друзей.

— Я не могу остаться с вами. Мне надо было только убедиться, что все вы добрались сюда целыми и невредимыми. Как только луна начнет заслонять солнце — начинаем! И пусть все мы в эти дни уцелеем.

Голоса, раздававшиеся вокруг, заглушало биение его сердца. Он старался запомнить все до мельчайших деталей — смеющуюся Дай с ее пышной шевелюрой, озабоченный, но уверенный в себе кивок Лампи, кулак Мизы, прижатый к сердцу. Потом он резко повернулся и быстро направился к лифту.