«Нет смысла сидеть на заднице. Если уж я солдат, то до конца».

Бай поднял руку:

— Сэр, я родом из пограничной провинции. У нас было много неприятностей с шаоши, которые приходили красть у нас скот. Я хорошо умею устраивать засады.

Офицер улыбнулся:

— Ага, вы, видимо, уже поняли, в чем будет состоять задание. Хороший солдат. Кто-нибудь еще?

Лау явно не хотел отставать от других:

— И я, сэр. Я могу выслеживать людей. И хорошо лазить по скалам.

Офицер потер руки:

— Вот это мне в вас нравится, ребята. Вы всегда готовы взяться за опасную работу. Отлично, через полчаса явитесь к интенданту и заберете снаряжение. Вы отправляетесь в Кашкур.

До Бая не сразу дошел смысл этих слов. В этом и была проблема, когда вызываешься добровольцем. Сначала совершенно не представляешь ситуацию в полном объеме. Он постарался не показывать потрясения и поднялся на ноги.

«Ну послушай, разве это так уж сложно? Конечно, я записался в армию, не подумав как следует. Война — опасная штука. Харуа все равно будет злиться, так или иначе. Но для этого задания мне не нужна подготовка. Отец говорил, что всегда вызывался добровольцем. И никогда хуже от этого не становилось».

— Ты с ума сошел, — прошептал ему Чо, когда они стояли в очереди на получение нового снаряжения. — Ты даже с «Лансером» еще не научился обращаться.

— Майору это, по-моему, все равно. — Бай заметил впереди Лау, которому вручали огромный рюкзак — казалось, больше его самого. — И ты сам вызвался первым.

Лау прошел мимо них с новым вещевым мешком.

— По-моему, это больше похоже на гамак, — сказал он, возясь с ремнями.

Сенг, брат Бая, многое повидал и участвовал во многих боях, и он часто говорил, что большинство людей похоже на овец: они пойдут за тем, кто хотя бы сделает вид, что знает, куда идти. Бай чувствовал, что он тоже скорее относится к овцам, чем к волкам. Чо и Лау отправлялись на задание, и он не может подвести друзей.

Он никогда раньше не летал на вертолете. Он никогда не покидал Песанга. Он не освоился с «Лансером» — по крайней мере, не мог обращаться с ним так же ловко, как со своим мачете. Но час спустя он уже сидел в открытом отсеке невероятно шумной машины, которую ему велено было называть вертушкой или птичкой, и пыль, смешанная с парами горючего, летела ему в лицо; внизу проносились горы Кашкура. Вертолет был крошечным, не таким, как огромные черные штуки, виденные им по телевизору. На боку было написано: «Управление дорожным движением».

Он даже не мог познакомиться с другими добровольцами. Было слишком шумно, для того чтобы разговаривать. Он не привык к непрерывному реву моторов, точно так же как не привык к ослепительному электрическому свету в каждой комнате.