– Вот эт точно, – включился в разговор водила. – Самый бандюга и есть. И вся их гаишная порода такая. Хотя встречаются среди них и приличные люди. Но редко. Крайне редко! Этот меня на полсотни раскрутить хотел. Резина, дескать, лысая, фара треснутая… Да я за день столько не зарабатываю. Одно слово – козел! Кстати, меня Егором зовут… – представился он между делом – Вы, женщина, по нем не убивайтесь. Дрянь – человек.

– Виталий. Ты его знаешь?

– Да он недавно тут засветился. С полмесяца, или около того. Так то он вроде как в ОМОНе состоит. Но иной раз напялит портки гаишные и на дорогу вылазит. Придирается, если кто один едет. Бумагу грозит отписать, транспортное средство арестовать, как аварийное и автоматом при этом в бок тычет. Сказано – козел.

– Вот, Кать. Такая, понимаешь, эпитафия…

По приезду в аэропорт довели мы с Егором дежурному о виденном нами брошенном на дороге «Лендровере». Особого интереса наше сообщение у дежурного ОМОНа не вызвало. Подошедший напарник задумчиво этак припомнил, что такой пепелац похоже был у новенького, как же его… ага, Носокудрина…

– Съездим, что ли, посмотрим? – лениво предложил дежурный. – А то вдруг мало ли чего? В нашей зоне ответственности.

– Да жарко!

– Ничто! Не шоколадный, авось не растаешь! – завершил старший патруля препирательства. – Ты, мужик, с нами поедешь. Покажешь там, где вы кого видели.

– А эти? – С сомнением кивнул в нашу сторону напарник.

– А ты не признал? Это женишок вчерашний. Который ночью полгорода споил в сопли. Которому Коршун наш чуть новобрачную не переехал.

– Знамо дело. А нечего по проезжей части невест таскать. Сам виноват. Их тоже пристегнем?

– Да на кой они? Нет у них ничего.

У нас с Катей кроме наряда ее свадебного в пакете розовевшего, да туфелек торчавших каблучками из карманов моего свадебного костюма и не было ничего.

– Щас у диспетчера узнаю будет-нет прилет, и поедем. Осмотрим… А вы улетать уже собираетесь?

– Ну да. В Береговой хотим слетать.

– Счастливого полета, новобрачные. Всех благ!

Дежурный ушел к диспетчеру, а мы с Катей простившись с водителем Егором и расплатившись с ним пластиковой пятеркой экю направились на летное поле. На другом краю стоянки одиноко притулился местный, окрашенный в цвета полярной авиации, АН-2. Кроме рыжей аннушки и нашего лайнера других бортов в Москве не наблюдалось. Мухосранск какой-то. Отнюдь не Шереметьево-2.

«Караван» стоял в центре перрона и в недвижной тишине весьма ритмично помахивал крылышками. К нему доверчиво притулился синенький трехдверный RAV4, запаркованный под приобнявшим его правым крылом. «Жестокость российских законов, как известно, смягчается необязательностью их исполнения…». Сколь сурова была встреча. Какое нежное, умилительное прощание. Всем все можно… Надо тебе на летное поле, человек хороший? Заезжай!.. Раз пистолет тебе не положен…