— Что будет, если я соглашусь? — спросил он, чувствуя, что всё это происходит во сне. "Ты же не пойдешь к ним, правда? — спросил он себя. — Ты же не хочешь, чтобы тебя убили?"

— Ты продолжишь свой путь… когда сможешь. Я обещаю — уродом или калекой ты не станешь.

Это "когда сможешь" наполнило сердце юноши ужасом. Он уже понимал, что ему предстоит… но чувство вины за все совершенные Элари уступки собственной трусости было сильнее страха. "Я могу исправить всё, — сказал он себе, — не поддавшись своему страху один-единственный раз. Всё. И я буду свободен". Непонятно почему он был уверен, что сурами не лжет — может быть, потому, что не лгал никогда. Он приготовился бороться со своим страхом — и тут же с удивлением обнаружил, что ему не страшно. Совсем не страшно. В это душе билось что-то большое… но не страх. Может быть, уверенность?

— Я согласен, — сказал он и поднялся. — Я приму испытание.

Затем он отключил силовое поле скиммера и пошел вперед.

5.

5.

Его уложили нагим между двух каменных глыб, руки развели в стороны и привязали к кольям. Напряженное тело юноши изогнулось, ему пришлось упираться босыми ногами в одну глыбу, а плечами — в другую, иначе острие меча, нацеленного под левую лопатку, пронзило бы его сердце насквозь. Умелая и безжалостная рука раз за разом вонзала в ноющие от напряжения мышцы его живота тонкий, словно игла, стилет — всего на полдюйма, но каждый раз Сергей громко вскрикивал. На его коже уже кровоточили сотни ранок, образуя сложный узор — а безжалостные уколы наносили всё новые.

Вначале он молчал, но быстро понял, что это неважно. Он мог прекратить свои муки в один миг, просто расслабив мышцы — но это было бы поражением. Не таким большим, как отказ от испытания, даже почетным — но всё-таки поражением. А ещё он очень хотел жить… хотя его мышцы словно жгли на медленном огне, а пот заливал глаза так, что он не мог ничего рассмотреть… почти ничего.

Но он чувствовал, как что-то нестерпимо горячее и острое впивалось в его мокрые от пота бока… слышал шипение своей плоти, чувствовал чью-то руку на своей груди. Она слушала его сердце, понемногу сбивавшееся с ритма. Он держался уже из последних сил, зная, что сможет терпеть ещё секунду… или две… но они почему-то упорно растягивались до бесконечности.

Потом он увидел причудливое сплетение металлических ветвей. Даже в ярком солнечном свете они казались темно-красными от жара. Сергей окаменел, когда этот раскаленный кошмар стал приближаться к его животу и вдруг плотно прижался к обнаженной коже. Раздалось громкое шипение, взметнулся пар. Белое пламя чудовищной боли пронзило его насквозь, ударило в позвоночник, в мозг — и юноша понял, что исчезает в нем.