А один из них, наверное предводитель, сказал — мяукающим кошачьим голосом:

— Бросьте оружие, Марочник. Тогда мы разрешим вам уйти!..

— А его величество? — хрипло спросил человек в плаще.

— Мышиный король останется.

— Тогда остаюсь и я!

— Как хотите, Марочник, мы вас предупредили…

И глаза предводителя, казалось, выбросили — желтый огонь.

Впрочем, он тут же захрипел, изгибаясь всем телом, потому что в ямке между ключиц у него уже торчала витая перламутровая рукоятка.

И такая же рукоятка, наверное, от второго кинжала, торчала из живота.

Клаус даже не успел проследить, когда лезвие, перевернувшись, мелькнуло в воздухе.

— Бегите, сир!..

Марочник уже порхал, словно черная бабочка, непрерывно меняя позицию и отмахиваясь от надвигающихся котов молнией быстрой шпаги.

Плащ его развевался, как крылья.

— Сир, не теряйте времени!..

Коты приближались.

Клаус повернулся и побежал по бесконечной, блистающей великолепием анфиладе, разукрашенной гобеленами и дремлющими рядами картин: ноги его почему–то совсем не касались пола, он как будто бесшумно и медленно плыл по воздуху, раздавались вокруг испуганные голоса, люди с искаженными лицами поспешно освобождали дорогу. Вдруг откуда–то появился Директор в оливковом элегантном мундире и, приветственно разводя руки, спросил:

— А чему все–таки равен котангенс прямоугольного треугольника?..

Морда у него была синеватая, словно у мертвеца, а зрачки, будто ходики, сновали вправо и влево.

Судя по всему, он уже основательно нагрузился.

— Не знаю, — протаранивая его плечом, ответил Клаус.