В зале задвигались.

А заметно приободрившийся, точно сваливший с себя огромную тяжесть, Мэр обернулся и выдавил у себя на лице нечто вроде улыбки.

— Вот видите, принц, — произнес он, слегка наклоняясь к своему собеседнику. — Все в порядке. Звезды благоволят к нам. Мы теперь можем рассчитывать на долгое и самое искреннее сотрудничество…

Принц вздернул голову.

— Однако, Четвертая карта, ваше высокопревосходительство. Вы не показали мне Четвертую карту…

Голос у него был невероятно писклявый.

Тогда Мэр наклонился еще заботливее.

— Четвертая Карта — это Смерть, выше высочество…

И принц вздрогнул, как будто его укололи.

— Вы в этом уверены?

— Абсолютно…

— Хорошо, — сказал принц. — Отдадимся тогда во власть непредсказуемых Судеб.

Усы его вздернулись.

Грянула музыка. Вылетели на зеркальную цветность паркета первые пары.

И как будто помолодевший, действительно сбросивший все заботы Мэр величаво повел оторопевшего Клауса — к группе фрейлин, немедленно опустившихся в реверансе:

— Вам, мой юный герой, теперь нужны отдых и наслаждения. Вы даже представить себе не можете, как я вам благодарен…

А одна из склонившихся фрейлин внезапно выпрямилась и сказала:

— Я готова всем сердцем приветствовать спасителя нашего города…

Это была Мальвина.

Клаус почему–то нисколько не удивился и уже в следующую секунду, придерживая ее за талию и одновременно отведя левую руку — ладонь в ладонь, как изображалось на старых гравюрах, с удивившим его самого изяществом заскользил по зеркальной, как озеро, глади паркета.