– Да я и не надеюсь. – Гриша передал мне бумаги и указал на выход.

Один из караульных набрал код и с трудом распахнул массивную створку двери. Мы прошли в нее и оказались в длинном коридоре со стенами из неоштукатуренного красного кирпича. Коридор упирался в перекрывающие проход железные ворота.

– Еще и дезертир, – ни к кому не обращаясь, вздохнул шедший позади Хан.

– Что значит – еще? – остановившись, развернулся к нему я. – Что за намеки?

– Тебе видней, – кисло усмехнулся Хан и прошел мимо.

– Чего ты к нему цепляешься? – одернула меня Вера. – Не трогай, меньше пахнуть будет…

– Да кто его трогает? – вздохнул я.

Трону – действительно запахнет. Летом трупы весьма быстро разлагаться начинают.

– Елки! – Уже подошедший к выходу из коридора Первый зажал шею рукой. – Что за дела? Жжется!

– Ничего страшного, – успокоил его колдун. – Нас сейчас сканируют, вот заклинание татуировки и вошло в резонанс.

– А у тебя как? – повернулся Первый к брату. – Жжется?

– Нет, чешется только.

Мы дождались, когда откроются створки ворот, прошли еще через одну комнату с солдатами Гарнизона – уже опухший от безделья колдун на нас даже не взглянул – и вышли на крыльцо.

Все, стена осталась позади. Здравствуй, воля!

Городские ворота находились метрах в семидесяти левее и, судя по количеству телег и бестолково суетившемуся на дороге народу, проблемы с въездом-выездом пока решены не были. Неужели до сих пор уродов не разогнали?

– Ждите нас у палаток, – распорядился Гриша, указав на торговый пятачок метрах в двухстах от ворот. – Сергей Михайлович, пойдемте с нами.

– Далеко?

– Нет, надо с парой формальностей разобраться.

Конопатый, дядя Женя и Ялтин отправились к городским воротам. Мы перетащили вещи к крайним палаткам, и близнецы сразу же умотали побродить между ларьков. Немного постояв, Напалм закурил и тоже исчез в соседнем торговом ряду.

Я посмотрел на кислую физиономию Хана и повернулся к Вере: