Почему не радостно? Почему я ничего не чувствую вообще? Что не так?

Повернув ладонь к себе, я разглядывал длинный белый шрам от разреза ножом. Отсюда лилась кровь на могилу моей семьи, когда я произносил слова самой страшной клятвы в моей жизни. Чего я жду? Шрам засветится и подаст знак? Или мне какое-то знамение нужно?

Что мне делать дальше, если нет больше никакого смысла в моем существовании? Пуля в лоб? А револьвер не выстрелит, я знаю, осечка будет, как тогда у Нигана, потому что это неправильно, не должен я уходить так. Бесчестно для воина, который не ранен и которому не грозит плен. Если ты жив – ты чего-то еще не сделал в этой жизни. Не успел еще. Поэтому и жив, судьба не слишком бережет совсем лишних людей. Другое дело, что многие до конца жизни не понимают, зачем существовали столько лет, но это уже не вина высших сил – они свою часть договора выполнили, дав тебе продышать ровно столько, сколько отпущено судьбой.

Что я не сделал?

Орбеля привезли большой толпой, похоже, что верхушки нескольких племен присутствовали в полном составе. То ли не хотели момент падения бывшего князя пропустить, то ли боялись за справедливый раздел золота. Скорее всего, и то и другое.

Сам Орбель оказался седым, высоким, худым человеком с короткой бородой, одетым в шитый золотом мундир сотника «Синих Соколов». Он не был связан, но рядом с ним безотлучно стояли двое крепких горцев средних лет. Не из его охраны, те или постеснялись здесь появиться, или уже сменили мундиры. Орбель молчал и никому в глаза не смотрел.

Даже не верится, что вот этот сутулый и краснолицый человек нездорового вида однажды решил убить весь мой народ. И убил. На всякий случай. Потому что мы ему не нравились, хоть и защищали границу его княжества честно уже многие поколения. Именно он приказал стрелять тем пушкам, что разнесли ворота форта, тем винтовкам, чьи пули исклевали стену за бойницами, именно по его приказу штык приколол тело моего сына к воротам. Потому что ему так захотелось.

Я повернулся и ушел в сторону, провожаемый понимающим взглядом Злого. Он знает, он понял. Он сам из таких… может, даже еще страшнее была его судьба.

Звенело золото, которое считали и сразу раздавали вождям, пахло пылью и лошадиным потом. Орбеля отвели в коляску Арио, где Хрипатый ловко сковал его наручниками с тонкой цепью – бывший князь теперь полностью соответствовал статусу изловленного преступника. Теперь только суд, быстрый и пристрастный. И приговор.

Сон

Я пытаюсь уйти от человека, которого не могу узнать и не могу разглядеть. Он даже не идет, я не видел, чтобы он сделал хотя бы шаг. Он просто стоит, протягивая руку в мою сторону, словно приглашая ее пожать. Я бегу от него через темное поле, пока не кончаются силы, оборачиваюсь – а он все так же стоит, почти совсем рядом, и каждый раз оказывается все ближе и ближе.