– Будете, – кивнул Кнуров.

На втором этаже что-то упало. Из дверей спальни вынесся голый Царёв – волосы всклокочены, глаза белые. Крутанулся на лестнице, исчез и тут же вернулся – уже в штанах. Тимофей посмотрел на Дашу – генеральская дочь мило покраснела.

– Гена, – весело спросила Юля, – что, вещий сон приснился?

А тот ссыпался по лестнице и выдохнул:

– Телик включите! Клочков ввёл войска!

Шумова вскочила. Тимофей, опять чувствуя, как воскресает в нём морозящее чувство тревоги, спросил:

– Он что, совсем сдурел? Когда ввёл? Зачем?

– Сегодня ввёл. Путч подавить чтоб!

– Какой путч?!

– Какой придумал! Лишь бы чрезвычайное положение ввести! Помнишь, что Бирский говорил тогда?

Юля вскочила и бросилась к телевизору. На канале ЦТ В играла музыка Чайковского, и балеринки в белых пачках изображали маленьких лебедей. Шумова переключала каналы, но везде, и по СВВ, и по РТР, по Ю-Би-Си и мировой Сети – везде шло «Лебединое озеро».

– Верю! – рявкнул Тимофей. – Такой дурацкий юмор присущ только Клочку.

– Но как его послушались телекомпании? – удивилась Даша.

– Значит, они захвачены! – сделал вывод Царёв.

Кнуров думал недолго.

– Бирский где? – спросил он отрывисто.

– Спит, наверное… – пролепетала Даша и вскрикнула: – Папка!

– А генерал где?

– Он… Он уехал… – выговорила Даша, и её губки задрожали.

– Дашенька… – засюсюкал Царёв. – Ты только не волнуйся, всё будет хорошо…