Леня жил умом деда всю жизнь, но тут взбеленился. Срочную он служил на Северном флоте, на эсминце, и в пехотной тактике, в отличие от деда, ничего не понимал. Но это выглядело бредом. Однако дед поставил простой выбор: или делать так, как сказано, или уходить. Если бы у Леонида была нарезная «Сайга», он бы попробовал занять позицию получше и подальше от дома, обговорить какие-то сигналы или жесты, чтобы у деда был хотя бы условный шанс вовремя упасть… Здесь это не проходило, потому что их «Сайга» была дешевой гладкоствольной моделью 2 °C, под охотничий патрон калибра 15,6 мм. На расстоянии 45 метров пуля уходила в сторону на 70 сантиметров — в человека уже не попадешь. Шанс попасть «в мелкого и среднего зверя» либо в человека гладкоствольная «Сайга» давала метров с двадцати, и все. Поэтому выбора не оставалось. Колонны шли мимо неостановимо, едва замедляясь собственно на переезде, сразу же разбитом траками первых прошедших через него бронемашин. Сначала были несколько некрупных групп американцев — вероятно, разведчики. Потом пошли машины со знакомыми всем в этих краях двуцветными польскими флажками. Тоже сначала разведка на огромных джипах и колесных бронетранспортерах, потом несколько групп гусеничных машин разных типов: одни покрупнее, другие поменьше; с пушками, пулеметами, обвешанные антеннами, с десантом на броне.

Некоторое время они сидели в своем домике, глядя друг на друга, потом обнялись, и весело-злобно матюкнувшийся напоследок дед вышел. Леонид открыл окно, зафиксировав его крюком, чтобы не захлопнуло ветром. Затем он вытащил стол на середину комнаты и плотно сел на стул, приняв положение для стрельбы с упора. Он не был сильным стрелком. В Калининградской области охота была дорогим удовольствием, и Леонид никогда не ходил ни на что крупнее зайца-русака. Но дед встал на точно оговоренное место, его фигура была неожиданно близкой, и Учумов-младший решил, что не промахнется. Снаряженных пулями патронов в доме было всего три, и он зарядил магазин сначала двумя картечными, а потом «Спутником», но теперь начал волноваться, не надо ли было сделать наоборот. Время шло, дед ждал, его гюйс хлопал на ледяном ветру, как маленький синий флажок, — и это зрелище было единственным, что заставляло Леонида дрожать. Сидя в одной майке-тельняшке, холода он не чувствовал совсем.

А потом случилось так, как сказал дед. Очередная группа бронетранспортеров прошла мимо, он видел, как они исчезли. Но потом звук двигателей изменился, затем обороты упали, и стало ясно, что кто-то все-таки остановился. Из окна не было видно никого, кроме деда и пары метров пространства перед ним, но смещаться вбок Леонид не стал. Он не думал, что его могут заметить, но не хотел рисковать потерять намеченное место, в которое точно знал, что попадет. После нескольких минут ожидания дед вдруг повел плечами, будто указывал на что-то, — а потом вдруг резко и с силой замахнулся топором…