Великий мудрец и его друзья снова улыбаются, и с ними улыбается захмелевший Джайран. Конечно же, никакого Чёрного волка нет и никогда не было. Как же всё-таки приятно жить на свете, если верить только в то, что хоть раз осязал или видел воочию!

Затем Великий мудрец хлопает в ладоши, и вбегают гибкие наложницы. Они начинают танцевать, и Джайран с удивлением замечает, что ему нравится смотреть на них. В голове его возникают мысли, каких раньше не было, а руки так и тянутся к стройным бёдрам девушек. Вот только ноги отказываются служить…

Под действием выпитого Джайран падает и засыпает. Впервые за много-много лун он спит ночью, а не днём, и сон его безмятежен, как в далёком детстве.

Он спит и не чувствует, как друзья Великого мудреца торопливо связывают его руки и ноги, не видит, как сам хозяин островной крепости даёт указания слугам. Через несколько часов Джайран опять проснётся связанным и будет долго кричать вслед уплывающей лодке:

— Мудрец, если Чёрного волка не существует, то зачем ты так поступаешь?! Кроме Чёрного волка есть просто волки, есть змеи и скорпионы, что могут ужалить меня, и птицы, что могут выклевать мне глаза! Я погибну здесь, если ты прав, и погибну, если ты не прав! Зачем моя смерть тебе, тому, кто хотел назвать меня сыном? Мудрец, вернись и объясни, почему ты так поступаешь?!

Долго ещё будет кричать Джайран свои горькие жалобы, а Великий мудрец будет до самого утра беседовать с друзьями на умные темы и наслаждаться добрыми яствами.

* * *

Я не Великий мудрец, который считает, что знает всё на свете, поэтому скажу вам правду: мне неведомо, как в этот раз сумел избавиться от крепких пут юный Джайран. Легенда молчит об этой ночи, но зато рассказывает о следующих. О тех ночах, когда Чёрный волк дышал чуть ли не в затылок быстроногому Джайрану. И каждый раз лишь рассвет спасал мальчика от расправы.

* * *

Рассвет в очередной раз откладывает на неизвестный срок жестокую смерть. Джайран бежал, не оглядываясь, потому что если бы его ноги хоть на одно мгновение замедлили ход, то Чёрный волк тотчас сбил бы его на землю. Джайран слышал зловонное дыхание преследователя и вой мангусов, что переживали за своего хозяина, но не смели вмешаться, согласно древнему закону, которому злые создания следуют так же слепо, как народы людей — заветам предков.

И когда обессилевший мальчик уже упал на землю и закрылся руками, где-то вдали в третий раз запел будильный петух и солнце отошло ото сна и взобралось на небо.

Джайран лежит на холодной земле и плачет. Раньше он встречал каждый рассвет, предвещавший спокойный день, что пришёл на смену тяжёлой ночи, с радостью. А сейчас он устал. Устал настолько, что прикладывает к своему горлу пшак — острый нож его родного народа. Народа, из кочевий которого он бежал много-много лун назад. С малых лет кочевник не расстаётся с пшаком. Пройдут годы, и к пшаку добавятся булгарский лук и калёные стрелы, деревянный чехпар и стальная шои — всё то, с помощью чего кочевники его народа веками отстаивали свою свободу от посягательств злых соседей.