"Вот оно, мгновение!". Ольга легко освободилась от пут, которые связывали ее с огромным ветвистым деревом. Дерево лишь едва заметно вздохнуло, хлопнуло ее веткой по плечу и отпустило на свободу. Свои первые шаги Ольга делала так, словно шла по раскаленным углям: крадучись, на цыпочках, вздрагивая даже от биения собственного сердца. Она тихо подошла к лейтенанту, посмотрела в его закрытые глаза и подняла с земли факел. Девушка позволила себе зажечь его лишь тогда, когда под ногами уже ничего невозможно было различить. Последний раз она оглянулась, увидела вздорную капельку огня, воинственно бьющуюся в черной паутине темноты, увидела призрачные, словно нарисованные фигуры своих попутчиков, если к ним применимо это легкое слово, и уже уверенней пошла вперед. Вот, наконец, это озеро. Ольга знала, что теперь уже никакая сила в черной вселенной не заставит ее носить эту мерзкую одежду колдуньи, которую и одеждой-то назвать невозможно. Грубая колючая ткань, годная лишь для мешков с картошкой. И то -- годная ли?.. В ее ушах еще гуляет смердящее отражение этих звуков -- "у, ведьма!". Они отпечатались в памяти, наверное, более надежно, чем ее собственное имя.

   "Не такой уж я и страшной ведьмой была, -- облегченно подумала девушка, глядя на собственное отражение в глади воды. -- Зря он в меня не влюбился. Пожалеет еще!". Затем Ольга скинула с себя срамное одеяния и, оставшись полностью обнаженной, вошла в теплую воду озера. Еще в Панонии в одном из постоялых дворов она украла большой кусок мыла и привязала его к седлу своей клячи. Царевна принялась шоркать им по расписанному телу, стирая с него налет преждевременной старости. Морщины блекли и растворялись в мутных водах. Факел, воткнутый в землю у берега, давал ей возможность воочию убедиться в том, что молодость возвращается к ней путем обыкновенного омовения. Ольга принялась усердно намыливать свое лицо, запотевшие волосы, с горьким воздыханием вспоминая о своей длинной, сотканной из золота косе.

   Когда процедура инициации и возвращения ей царственного титула была завершена, Ольга вышла на берег и достала крестьянское платье, которое ей, кстати, удалось раздобыть в той же Панонии. И вот, в жизнерадостном свете факела стояла молодая румяная девушка, вдыхающая собственную красоту вместо воздуха. Со своей короткой, несколько небрежной стрижкой она походила на подростка и, если бы не начинающие округляться груди, да соответствующие овалы фигуры, посторонний взгляд так бы и подумал. Ольга еще раз подошла к озеру, наклонилась, улыбнулась собственному отражению, потом высунула язык, скорчила рожицу и засмеялась. Ее рука шлепнула по воде, и отражение тотчас раздробилось на осколки, будто она разбила огромное водное зеркало. Девушка взяла факел и уверенно направилась к недавно примеченной тропинке. Тропы в таких глухих лесах непременно должны были выводить к какой-нибудь деревне.