— Прекратить атаку! — заорал Ганшпуг.

Танки замерли на изрытом гусеницами и лапами поле, порыкивая двигателями. Высунувшись из люков, бойцы с недоумением наблюдали, как остатки имперского отряда стремительно катятся прочь от поселка. Легионеры, конечно, хорошие бойцы, но складывать головы непонятно ради чего не привыкли даже они.

— Курская Дуга! — громогласно неслось им вслед с холма. — Курская Дуга!..

Вот, собственно, и вся история. Народ потом долго оплакивал погибших, и особенно доблестного доктора Ланцугву — хоть он никому и не был родственником, но сумел поднять нас на вооруженную борьбу и фактически единолично спас колонию. Для всех он стал родным, все чтили его память. Однако и ликованию по поводу невероятной победы тоже место осталось. Особенно приятно было праздновать, покуривая трубки и с удовлетворением наблюдая, как жалкие остатки имперского отряда в панике эвакуируются с планеты. Один из спасательных катеров в суматохе рухнул на лес, и стало у Империи еще на пару боевых единиц и одного укротителя меньше. Пустячок, конечно, а страсть как приятно.

Имперцы через месяц вернулись, разумеется, силами двух зверобатальонов и дюжины орбитальных бомбардировщиков — не такие это люди, чтобы просто молча утереться, когда какая-то карликовая вольная колония так смачно им в рожу харкнула. Поселок наш сровняли с грунтом, уничтожили все до единой плантации, фермы и охотничьи фактории. Мачту гиперпространственной связи выкорчевали, хоть мы ею и не пользовались никогда. Не поленились даже посадочную площадку перекопать бригадой мирмекоидов, чтобы, значит, никто здесь больше не приземлился. А изувеченные останки танков — тех, что уцелели после предыдущего побоища — с собой забрали: не то в военный музей, не то в коллекцию своему адмиралу, не то ученым на исследование, выяснять, как это древние металлические гробы ухитрились нанести такое неожиданное поражение имперскому звероподразделению.

Вот только ни один вольный колонист в этот раз не погиб. Потому что не было уже на Курской Дуге ни одного колониста. За неделю до второго карательного рейда нагрянули к нам транспорты Тима Горгонзолы, прослышавшего о нашей невероятной победе, и всех нас до единого эвакуировали в мятежные миры, со всем движимым скарбом и домочадцами. А там нас уже встречали как героев и потом еще полгода крутили по всем мятежным новостям — вот, дескать, вольные братья, раз уж мирные крестьяне так уделали имперцев, то вам-то уж сам воровской бог Мабута велел. Дома нам подарили новые, биоморфов, денег дали на обзаведение хозяйством. Не обидели, в общем. Звали зверобатальонами командовать или хотя бы комиссарами в армию идти — личным примером поднимать боевой дух мятежного воинства типа. Только мы — люди тихие, к революционной шумихе не приученные: попросили команданте Горгонзолу определить нас куда-нибудь подальше от Империи на ненужную мятежному правительству планету, чтобы восстановить свой поселок и привычный фермерский быт. Ну, нас еще пару месяцев мучили всякими пропагандистскими съемками и банкетами, а потом выделили планету и транспорт, чтобы до нее добраться. Ланцугвой мы ее назвали, для сугубой памяти потомкам.