А вот если засохнут помидоры — будет жаль.

С закатом он вошел в дом, плотно поужинал, и сел за терминал. Заказанный электросон лежал в почтовом ящике. Он надел костюм, застегнул шлем. Запустил программу.

Пахнуло гарью…

Пахло гарью, и копоть ложилась хлопьями на камни, на броню, на чудом уцелевшие деревья и траву…

Когда все закончилось, танки замерли на площади, окруженной развалинами домов. У поваленного флагштока остановился КВ-1С. Ближе к мэрии стала «Эмча» — кто-то из ее экипажа сейчас ладил в одном из окон флаг вместо сброшенного вражеского. Да еще за сгоревшей «тридцатьчетверкой» прятался «Честный Стю» — М2, непонятно как попавший в этот бой.

Перед битвой все с этой легкой машины потешались. По всему получалось, что в грядущей драке она не жилец. А вот надо же: сгорел и «Тигр», и два «Фердинанда», и полдюжины разнокалиберных «сушек», а этот вот хоть и получил пару попаданий, но выжил.

Уцелело лишь три машины — из трех десятков, выехавших с обеих сторон.

Экипаж «кавэшки», разведя костер, уже состряпал кулеш и теперь в жестяном чайнике кипятил воду. Медленно и основательно пережевывал кашу наводчик — поляк Лешек, перекрещенный в Лешего. Механик-водитель Татьяна рассматривала свой комбинезон: тот следовало подшить, постирать, погладить, да и сменить шлемофон. Такие шлемофоны, как у нее, — еще немного, и выйдут из моды.

Заряжающий, прозванный Якутом, и Командир сидели на броне, бросив шинель на еще теплый металл над двигателем.

— Да там пулька — полграмма, — доказывал Якут. — Никого убить таким оружием нельзя. Патрон, зараза, дорогой. Зато не думаешь, что газ мог выйти, что прокладки травят.

— А у нас все равно запрещено… Говорят, что оружие.

— Ну и дураки!

— Дураки… — согласился Командир.

Хотел еще что-то сказать, вдруг прервался и ложкой указал куда-то в проулок.

— Гляди-ка, пехотинец!

Якут обернулся: меж развалинами домов мелькал силуэт мужчины, одетого в хаки.

— Пехотинец? Это вряд ли. Локация не поддерживает.

— Обещали ведь сделать в будущем. Хотя фаустник в городе — это кошмар…

Мужчина не был пехотинцем. Во всяком случае, никакого оружия у него видно не было. Он уверенно подошел к экипажу, спросил: