— Кот научный, — радостно подтвердил Денис. — То есть ученый.

— А это кто? Александр Сергеевич Пушкин? — Богдан указал на фигурку в правом углу листа.

— Нет, — Денис скромно потупился. — Это ты.

* * *

— Зачем? — устало удивилась Люська.

Богдан не нашелся, что ответить. В декабре выпал наконец снег, все палисадники были заметены сугробами, приближался Новый год, а сбережения семьи были, мягко говоря, скромными.

— Она дешевая, — соврал он, оправдываясь.

Люська ничего не сказала. Уселась перед телевизором с чашкой чая на блюдце.

Богдан сел на корточки и высвободил лопату из мешка. «Острая, — говорили в магазине, — в транспорте осторожнее». Рукоятка была слишком свежая, слишком чистая; острие поблескивало тускло и хищно, и почему-то сам вид заостренной лопаты вдруг совершенно успокоил Богдана.

Пусть приходит, подумал удовлетворенно. Кот-мутант, или кто он там…

Люська тупо смотрела на экран. Богдан понимал, что она не видит и не слышит событий «Санта-Барбары», что нервозность последних месяцев скоро доведет ее до срыва, что надо объясниться — или покаяться, что одно и то же…

Он снова оделся и вышел во двор с лопатой в руках. Остановился посреди палисадника; в этом месте проходила теплотрасса, поэтому снег проседал, а земля не твердела. Сам не понимая зачем, Богдан налег на заступ — мышцы вдруг вспомнили август, огород, он был почти уверен, что в ямке обнаружится картофельный клубень…

Он нагнулся. Протянул руку и нащупал под сталью лопаты, под снегом и мокрой землей, влажную шероховатую картофелину.

Вытащил.

Это был круглый комок глины.

* * *

Новый год встретили дома, по-семейному, тихо и скромно.

Денис заболел, и две недели Богдан и Люська занимались исключительно врачами, компрессами, жаропонижающими таблетками и чаем с малиной.

Лопата стояла в кладовой. На лезвии ее высыхал комочек земли из палисадника.

Денис выздоровел. Убрали елку и стали ждать весну. Екатерина Сергеевна наконец-то сменила гнев на милость — в последнюю встречу с руководителем Богдан был удостоен кое-каких ободряющих слов.