— Как?! — вскричал Юрий Алексеевич.

— Вот так, Юра. Мне неведомо, где Секретарь раздобыл «МиГи» и керосин, а главное — летчиков, способных эти «МиГи» поднять в воздух, но сегодня на рассвете, когда по всему городу уже несколько часов шел бой, его авиация в составе трех «МиГ-25» совершила налет на склады ГСМ, автопарк, парк боевой техники и учебный лагерь. Материальные потери довольно велики, но это все восстановимо. Хуже другое. Пара-тройка ракет, как специально (а может, и специально — контрразведка разбирается), попала в казарму, где как раз и находились в это время мои люди, которым я категорически запретил вступать в бой и приказал оставаться на месте. Лучше бы они… но кто знал?! В общем, погибли все. Там еще и какая-то взрывчатка оказалась, которая, разумеется, сдетонировала. В результате мы имеем груду развалин и обгорелые трупы. Самое серьезное заключается в том, что Секретарь — я в этом уверен — специально совершил этот беспрецедентный ночной налет и положил кучу народа, чтобы отвлечь нас от Южного Урала. Ему необходимы эти ракеты! И он своего добился. На подготовку следующей экспедиции нужно время, которого у нас уже нет.

— И вы хотите, — подняв белесые брови, догадался Хельмут, — заменить погибших нами? Но мы не разбираемся в ядерном оружии.

— А вам и не нужно, — поспешно ответил Герцог. — У меня в резерве есть еще один человек, который разбирается. И этот человек жив. Да вот он тут с нами сидит! Это Холод Юрий Алексеевич.

Все посмотрели на Юрия Алексеевича, и он смущенно пожал плечами, как бы желая сказать: «Извините, но так уж получилось».

— Я не очень понимаю, господин обер-лейтенант, — громко сказал пулеметчик Рудольф Майер, — зачем нам ввязываться в чужую драку? Может, лучше потопаем домой? Что-то устал я воевать, да и умирать неохота после всего пережитого. А дело это, чувствую, гиблое.

— Подожди, Руди, — остановил его Дитц. — Действительно, Герцог, что вы можете предложить нам, немцам? Лейтенант Велга и его люди находятся на родине, и я их пойму, если они согласятся. Но мы-то не в Германии! Это не наша земля.

— Я мог бы вам ответить, господин обер-лейтенант, что сейчас наступил момент, когда вся земля общая. На самом деле так и должно быть всегда, когда земля общая и не принадлежит никому, но только мы этого не осознавали. Сейчас, после конца света, начинаем осознавать, хотя все равно пока еще плохо. Но вы, боюсь, меня не поймете. Не поймете, пока сами не поживете здесь, на родной планете, с годик-другой. А отвечу я вам вот что. Мир, несмотря ни на что, по-прежнему тесен. Помогите нам, и, возможно, наступит момент, когда вам потребуется наша помощь. Я не имею в виду помощь в том, чтобы добраться до Германии, — мы вам в любом случае ее окажем. Нет. Просто вы будете знать, что в России у вас есть должники, а долг, как говорим мы, русские, платежом красен. Мало ли что может случиться в дальнейшем? Подумайте, господин Дитц, и вы, господа, тоже подумайте. Но думайте быстро, потому что, повторяю, времени у нас мало.