— Вот интересно, а как мы вернемся в свое время?
— Пара пустяков, Кэп, — откликнулся Механик. — Карм объяснил, но я и сам мог бы догадаться. Нужно выйти в космос, лечь на стационарную орбиту, включить гипер и дать одновременно ускорение, равное тому, с которым мы тормозили первый раз. Обратный знак, понимаете?
Когда «Пахарь» был посажен ошеломленными диспетчерами, которые никак не могли понять, откуда он взялся, на нужный космодром, команда обнаружила, что гипер превратился в кусок спекшегося металла. Капитан потребовал объяснений, и Умник предъявил записку следующего содержания: «Дорогой Капитан и вся команда доблестного «Пахаря»! Во избежание дальнейших недоразумений со временем нам пришлось использовать небольшое термическое устройство. Простите нас, пожалуйста. У главного диспетчера для вас оставлен конверт. Желательно его вскрыть в присутствии всей команды. С человеческим приветом Карм и Елена».
В ближайшем портовом кабачке, заказав, как всегда, коктейль «Милый Джон», команда вскрыла конверт. В нем лежало объемное цветное фото. Пять человеческих скульптур образуют круг, в центре которого стоит громадная фигура Умника с мужчиной и женщиной в шкурах, сидящих у него на плечах. И крупная надпись на постаменте: «Экипажу «Пахаря» от благодарного человечества».
— Однако! — не сводя глаз со снимка, крякнул Капитан и, нащупав бокал, выпил залпом.
До встречи!
До встречи!
Когда грузовик класса С «Пахарь», словно чертик из коробки с сюрпризом, вывалился в обычное ньютоновское пространство, то в самом центре главного обзорного экрана сразу же приветливо запылал «желтый карлик» размером с мелкую монету.
— Тютелька в тютельку, — с удовлетворением отметил Штурман, сверив данные компьютера с собственными вычислениями на логарифмической линейке (с этим древним счетным устройством, которое, по его словам, досталось ему от прадеда, Штурман не расставался вот уже пятнадцать лет, и никакие насмешки всего космофлота не могли его заставить отказаться от нее в пользу карманного калькулятора с вокодером).
— С кем не бывает, — снисходительно согласился Капитан.
Капитан пребывал в прекрасном расположении духа, что с ним во время рейса случалось крайне редко — вечные заботы о сохранности груза, соблюдении графика доставки, о корабле и экипаже отнюдь не прибавляли Капитану беспечной веселости и неукротимого оптимизма. Теперь же… Что за рейс! Ни тебе груза, ни тебе графика — полная свобода. То есть свобода не в том понимании, что, мол, болтайся в свое удовольствие по всему обозримому космосу без цели и смысла — нет, разумеется, были и цель, и смысл.